Севастополь

В штольне тишина,
Как дома в белой хатке,
Только попросторней
В сотню раз.
С механизмом все теперь в порядке,
Взрыв произойдет в условный час.
Немцы наседают, не считаясь
С тем, что трупы их горой лежат.

Батареи бьют, и, содрогаясь,

Стены штольни бронзою гудят.
Можно бы теперь к воде спуститься,
Под скалою ждет укрытый плот…
Ну, а если что-нибудь случится?
Если немец раньше вниз сойдет?
Если он ворвется в эту штольню?
Ведь тогда пропало все, пиши!

Александр подумал и невольно

Задержался под землей в тиши.
Важное ведь дело поручили,
До конца я дело доведу.
Стиснув зубы и собрав все силы,
Александр решает: подожду!..
Час прошел…
Вдруг будто дятлы клювом
Застучали в звонкие стволы.

Немцы!

Хорошо же, покажу вам,
Как клюют советские орлы!
Немцы наверху. Быстрее белки
Саша прыгнул к двери.
Дверь закрыв,
Подрывного механизма стрелку
Переставил на мгновенный взрыв.

Ой ты, море, море голубое,

Как тебя, родное, не любить!
Эх, и жаль! С дивчиной дорогою
Не придется по морю мне плыть.
Севастополь — город сизокрылый,
Я с тобой прощаюсь навсегда.
Передай моей дивчине милой
То, что я не мог ей передать.

Охнула земля и задрожала,

Почернела голубая высь.
Глыбы камня, вековые скалы,
Как пылинки, в небо понеслись.
Вспенилось все море, закипело,
Будто вал пронесся штормовой.

Много немцев в небо полетело

Вместе с севастопольской землей.
Громкий гром в ущельях прокатился,
Прогремел за дальнею горой.
Это с Севастополем простился
Чекаренко Александр — герой.

А. Баковиков Врага — на дно (из романа "Уходим в море")

В последние недели многие крупные корабли снова были брошены на защиту Севастополя. Они, как и в первые месяцы войны, доставляли городу боезапас и продовольствие, эвакуировали раненых, поддерживали сухопутные войска огнем своей артиллерии.

Временные успехи гитлеровцев в Крыму сказались и на их перевозках морем. Из румынских и болгарских портов на Одессу шли караваны транспортов с нефтью, танками и живой силой. Нанести по ним удар, снова поставить под наш контроль и этот район моря — такова была цель операции, предстоявшей отряду специально выделенных кораблей, в который входил и «Буревестник».

Откинув марлевую занавеску над генеральной картой Черного моря, Смоленский внимательно вглядывался в очертания берегов. Дневной свет упал на карту, выхватив пучки разноцветных линий. Они пересекали море в разных направлениях, но самый тугой разноцветный узел завязывался на линии Севастополь — Новороссийск и Поти — Севастополь…

"Пройдут годы, — подумал Георгий Степанович, — у орудий «Буревестника» станут другие матросы, другие офицеры. Наверно, не раз они бережно развернут эту карту и будут с любовью изучать по ней боевые походы своего корабля".

Перед выходом в море за круглым столом в кают-компаний собрались офицеры. Пустовало только кресло Грачева, которое никто ни при каких обстоятельствах не занимал. Товарищи как бы подчеркивали, что помнят о нем и рассчитывают на скорое его возвращение.