Севастополист

Я не сомневался в том, что Фе на моей стороне, и был счастлив, что она рядом. Но с некоторых пор ее слова вызывали скепсис: если она со мной, то почему скрывает, почему недоговаривает? Ей определенно известно многое, способное пролить свет на мои злоключения, но почему же она не спешила делиться этой информацией? Все это было странно, и я посматривал на Фе с недоверием, чего она, конечно, не могла не замечать. Но продолжала делать вид, что все в порядке.

– Они ведь действительно лезли не в свое дело, – сказала девушка. – Согласен?

– Но почему они тебя послушали? – настаивал я.

– А почему ты меня слушаешь? – парировала она. – Видимо, есть во мне что-то такое, к чему стоит прислушиваться?

– Фе! – воскликнул я и обнаружил в собственном голосе удивление и восторженность. Она впервые рассмеялась, напомнив себя прежнюю. И как на душе стало здорово, как легко!

– А Инкерман здесь? – спросил я. – Он тоже послушал тебя?

– Инкерман здесь, – она достала из кармана черную коробку вотзефака и постучала по ней.

Я усмехнулся.

– Где ты научилась так мастерски уходить от ответов? – спросил я. – Ведь мы все есть там. Где Инкерман физически?

– Выше, – бросила Феодосия. – Инкерман выше всех нас. Но я уверена, это ненадолго. Тем не менее переписка с ним возможна. То место, где мы находимся, не считается уровнем, вот и вотзефак здесь работает совсем не так, как везде.

– Фе, – нервно рассмеялся я. – Где ты научилась говорить загадками? Что это за место, если не уровень? Где мы?

Я заметил, что в стене, вдоль которой тянулись толстые кабели, изредка обнаруживались проемы, а в них виднелись массивные металлические двери. При одном взгляде на них казалось, что человеческих сил вряд ли хватит, чтобы отпереть. Подойдя к очередной такой двери, я услышал слабый гул с другой стороны, а сама дверь вибрировала, словно что-то неизвестное мне рвалось наружу, но тяжелый металл сдерживал его. Из щелей по периметру двери струился слабый свет.

– Ты ничего не хочешь рассказать? – спросил я удивленно и немного испуганно.

Вместо ответа девушка упала на пол, прислонившись к стене – а вернее, к оплетавшим ее проводам, словно они не могли представлять никакой опасности. «Где же она научилась быть такой уверенной во всем, что делает?» – подумал я и осторожно опустился рядом с нею.

– Ты хочешь знать, что здесь, – начала она. – Я тебе отвечу: это Сервер веры.

– Сервер веры? Прямо за этой дверью?

– Не только за ней. Сам по себе он огромен, и тысячи дверей, если не больше, скрывают его от посторонних глаз.

– А мы пойдем туда? – неуверенно спросил я, почувствовав, как участилось дыхание: то ли от быстрой ходьбы, то ли от близости тайны.

Феодосия долго молчала, и мы слушали дыхание друг друга – каждый наедине со своими мыслями, догадками, переживаниями. И едва оно немного успокоилось, стало ровнее, я услышал ее твердый голос:

– Мы туда не пойдем.

– Но почему?

– В этом нет смысла, – ответила девушка. – К нему приближаются, греются возле него. Но идти внутрь было бы безрассудно.

– Мы с тобою, кажется, решались и не на такое. – Я решил разрядить обстановку, но тут же понял: затея не удалась.

– Фиолент, – оборвала меня Фе. – Пойми ты уже наконец, что мы в Башне, и здесь слово «решиться» имеет совсем другой вес. Ты можешь решиться на что-то только единственный раз. И поверь мне, это не тот случай.

– Как выглядит Сервер? – спросил я, сделав вид, что не заметил ее остальных слов.

– За этой дверью – ничего удивительного. Само устройство Сервера не представляет интереса, для людей важно не какой он, а зачем он.

– Ты еще скажи «про что он», – усмехнулся я.

Фе скривилась.

– Никто, кроме болванчиков Притязания, так не говорит.

– Вот и я о том же. Нескоро же я их забуду! – сказал я и вздрогнул: до меня дошел смысл сказанного Феодосией. Никто! Откуда она знает, что никто?!

– Сам Сервер состоит из множества одинаковых взаимодополняемых узлов. Все те же провода и кабели, сошедшиеся в одной точке. Вряд ли это увлекательное зрелище, как считаешь?

Я кивнул.

– Каждый из них выполняет совершенно одинаковые функции в своем определенном объеме, но в сумме работа их всех обеспечивает результат, необходимый Башне. При этом каждый узел существует автономно, среди них нет основных и второстепенных, и исключение из общей цепочки одного не ведет к поломке остальных. Между ними, мимо них, вокруг них пролегают бесконечные коридоры – вроде того, в котором мы с тобой находимся. Подрыв Башни, о котором грезят твои приятели со второго уровня, о которых ты нескоро забудешь, – на этих словах Фе прищурилась и усмехнулась, а я почувствовал себя неловко, – возможен лишь в том случае, если заминировать их все. Но пока работает хотя бы один узел, пускай на него и придутся огромные нагрузки, – Башня будет стоять. Теперь ты понимаешь, как смешны их попытки и сверхценные идеи о бомбе – финале познания?

Я сглотнул и промолчал: мне стало слегка стыдно, будто бы Феодосия развенчала не чужие заблуждения, а мои собственные. До сих пор не могу понять, откуда взялось то странное чувство, чем оно было вызвано.