Севастополист

– Одержим? – переспросил я. – Ты смеешься? Как можно быть одержимым дурацкой идеей подняться наверх и вставить куда-то лампу? Я просто иду, шаг за шагом. Смотрю, что здесь есть. Истина – вот что мне по-настоящему интересно. Я хочу понять, как все это устроено и для чего. Не чьи-то догадки и убеждения, а сам замысел, ты понимаешь меня?

– Но ты не отдашь лампу, – сказала девушка, и в ее голосе я услышал удовлетворение. – Ты сделаешь все что угодно, но не отдашь ее.

– Почему они охотятся за лампой? Что это, в конце концов, такое, зачем она вообще нужна? От меня что-то скрыли? Так я хочу знать! Нет, после всех этих событий имею право знать!

– Тебе объясняла Ялта, – устало ответила Фе. – Нам всем объясняла. Больше я ничего не знаю.

– Объясняла! Ялта! Но она забыла объяснить, что за лампой будут охотиться и могут убить. Скажи мне, а где твоя лампа?

– На этом уровне она не нужна, – сухо сказала Фе. – Вот, держи.

Она протянула мне металлический крест размером чуть меньше моей лампы. Его гладкая металлическая поверхность блестела и отдавала холодом. Едва я дотронулся до него, как холод пронзил меня, но я не отпустил странный предмет и только вопросительно смотрел на девушку.

– Знаю, – сказала она. – Теперь должно стать теплее.

И действительно, следом за морозной волной накатила другая – приятная, теплая, умиротворяющая.

– Это чтобы попасть в лифт, – пояснила Фе. – Нам нужно выбираться отсюда.

Она поднялась и подала мне знак, чтобы я не торопился к выходу. Приоткрыв дверь, девушка долго всматривалась в коридор, прислушивалась к звукам. Я смотрел на нее, ожидая жеста, отмашки, но вместо этого Фе снова заперлась и присела на диван. Она выглядела разочарованной.

– Мы остаемся здесь? – спросил я.

– Они не дадут мне второго шанса, – ответила Феодосия. – А про тебя так вообще молчу.

Я понял, что «ныряльщики», или, как их назвала Фе, энергосбереженцы, все еще здесь, и ей каким-то образом удалось распознать это – пока я слышал за дверью лишь тишину.

– Что ж, будем ждать, – согласился я. Что еще оставалось?

А ждать – значит думать. У меня накопилось много вопросов к девушке, которая сидела рядом. На одни я так и не получил ответа, другие даже боялся задать. Но сильнее всех прочих желаний мне хотелось говорить с нею о главном – о тех чувствах, что меня переполняли, о радости от нашей встречи, о нежелании больше прощаться. О тех вещах, что труднее всего говорить влюбленным. Да, это было невероятно, но я влюблялся в нее.

Конечно, я сказал другое.

– Как объяснить, что Сервер веры – здесь?

– А где же ему быть? – отозвалась девушка.

– В том-то и дело, – сказал я. – Он мог быть где угодно, но расположен именно так – между вторым уровнем, при этом тайно от его обитателей, и третьим, откуда сюда добираются поломники. Которых, судя по всему, не так уж и много.

– Поломники – люди тихие, – сказала Фе.

– Допустим, – согласился я. – Но почему этот уровень все-таки здесь? Ведь в Башне должна быть своя логика! В таком сооружении ничто не может быть случайно.

– Странно, что ты первым делом хочешь выяснить именно это. – Девушка слегка подвинулась на кровати, и, похоже, она сделала это специально, чтобы оказаться ближе ко мне. – Но на самом деле ответ прост. Без знания двух начальных уровней, без опыта жизни на них – пусть и минимального, – без понимания процессов, что творятся не только в залах, но и головах населяющих их людей, здесь, возле Сервера веры, делать нечего. Ты бы не понял ничего, если бы попал сюда сразу.

– Я и теперь не понимаю, – простодушно признался я.

– Тс-с… – Она мягко улыбнулась и приложила палец к моим губам, а я вновь поразился резким переменам, в который раз уже произошедшим с нею. – Понимать – это процесс, не результат. А выше, – Фе оторвала палец от губ и показала вверх, – нечего делать, не побывав здесь.

Фе улыбнулась и внимательно посмотрела на меня. Я решил подыграть и пододвинулся к ней. Она не стала отстраняться.

– Феодосия, – сказал я мягко, будто боясь спугнуть ее вопросом, который собирался задать. – Знаешь, что я на самом деле хотел бы выяснить первым делом? Что меня больше всего беспокоит?

– Знаю, – без колебаний ответила девушка. – Тебе не дает покоя, откуда мне все известно.

У меня перехватило дыхание – то ли от дерзкой близости наших губ, что уже становилось угрозой для разговора, то ли от того, что меня посвятят в тайну. Был ли я к ней готов? В Башне мне начинало казаться, что я готов ко всему, но то, что мне сказала Феодосия, не оставило этой мнимой готовности ни малейшего шанса.

– Я завербована, – прошептала девушка, обдав меня горячим дыханием.

Улыбка исчезла с моего лица, и, вдруг ощутив, как пронзил все тело холод, совсем как от прикосновения к кресту, я отпрянул.

– Что ты такое говоришь?

– Я – Башня, – сказала девушка и тут же улыбнулась. – Нет, я, конечно, не сама она, но для тебя…

– Что за чушь? – повторял я. Мне не хотелось верить услышанному, хотя я и не понимал, что это значит. Но гнал от себя страшные мысли: неужели и Фе?.. Неужели и с ней мы простимся?

– Я завербована, чтобы помогать тебе, – сказала она и взяла меня за руку.