Севастопольская альтернатива

Ну, и от французов XIX века ожидать чего-то другого нельзя же? Если в Тюильри сидит властитель из Бонапартов - без военных лавров ему никак не обойтись. Надо сказать честно - Наполеон III соответствал ожиданиям, как мог. В декабре 1848го он стал президентом Французской республики, после государственного переворота (опять же в декабре 1851го) он в декабре (определенно, пластинку заело) 1852го стал императором. Ну, и началось: Крымская война с 1853 по 56ой., австрийская в 1859ом, военные экспедиции в Индокитай в 1858 - 62ом, Сирию в 1860 - 61ом., Мексику в 1862 - 67ом. Не стоит забывать и то, что в конце 1852го - начале 53го года парижские газеты, рта не раскрывавшие без разрешения императорской цензуры, бойко обсуждают возможность войны с Великобританией. И, наконец, наш герой допрыгался - во время франко-прусской войны 1870-71 гг. его 100-тысячная армия капитулировала под Седаном, а сам он пленён. На этом во Франции - конец империи, теперь уже, кажется, навсегда. А лично для него - немецкий плен, эмиграция в Англию и, через пару лет, смерть на одре, как выражались в то время, болезни.

Резюмируем: в отличие от Турции и Британии у Франции нет реальных интересов, требующих посылки кораблей и солдат за Босфор. Общее настроение армии и нации воинственное, но не специально антирусское. То есть - реванш за союзную оккупацию 1815го года получить бы хотелось, но без большой разницы - у кого. Англичане, австрийцы, пруссаки подходят ничуть не хуже Иванов. Курс конкретно на Севастополь вызван в значительной степени именно личной неприязнью Луи Наполеона Бонапарта к Николаю Романову после провоцирующих выходок того с титулованием и, вообще, дипломатическим признанием нового французского режима. Ну, и, конечно, пониманием, что именно николаевская империя после своих польских и венгерских усмирений вызывает в странах Запада наибольшую неприязнь всех сколько-нибудь грамотных людей, кроме совершенно уж закостенелых обломков феодализма. То есть, именно на противостоянии "жандарму Европы" можно получить невредную в нынешние времена единодушную общественную поддержку. Роль этой поддержки "демократический диктатор" не переоценивал, но и недооценкой её тоже не страдал.

Так что, сколько зависит от хозяина Тюильри, война с Россией будет, а значит, не миновать нашим предкам топить собственный флот и сдавать Севастополь. Вот если бы убрать этот фактор ... . Но кто же может остановить властителя Франции?

Глава 3. Бартелеми и Курне

(Охота на крупного зверя)

Придворный :Ваше величество, Вы не ранены?

Александр II : Слава Богу, нет...

Рысаков : Еще не известно, слава ли Богу!

(Из разговора на набережной Екатерининского канала

в Санкт-Петербурге 1 марта 1881 года)

Так кто же может остановить властителя Франции?

Тут мне ответ подсказал старый друг Александр Иваныч Герцен. В шестой части "Былого и Дум" среди рассказов о смешных и трагических фигурах революционной эмиграции есть глава, посвященная жизни и смерти французского рефюжье, рабочего-механика, бланкиста Бартелеми (Emmanuel Barthelemy). Тот впервые попал на каторгу за убийство жандарма еще при Луи-Филиппе, был освобожден Февральской революцией 48 года, во время Июньского коммунистического путча командовал повстанцами на баррикаде улицы Тампль, был схвачен победителями, со скамьи подсудимых обличал капиталистическое общество и комедию суда. Потом бежал с каторги в Бель-Иле и в эмиграции готовился отомстить буржуа и их новоиспеченному императору. Герцен об этом излагает так: "В Швейцарии он особенно занялся ружейным мастерством. Он изобрел особенного устройства ружье, которое заряжалось по мере выстрелов - и, таким образом, давало возможность пустить ряд пулей в одну точку, друг за другом. Этим ружьем он думал убить Наполеона, но дикие страсти Бартелеми два раза спасли Бонапарта ... "

В общем, неслабая такая фигура. Желябов вместе с Ульрикой Майнхоф спокойно могут отдыхать. Да и сам Карлос-Шакал. Но, действительно, судьба упасла Луи-Наполеона от его предполагаемого изобретения. Было так, что в вихрях революции у Бартелеми имелся соперник не меньшей, чем он, отчаянности, начальник второй знаменитой июньской баррикады в предместье Сен-Антуан, бывший флотский офицер Курне (Frederic Constant Cournet). Друг друга они, конечно, страшно ревновали, но до определенного момента и в июньских схватках, и на каторге, и в эмиграции пути их не пересекались. Тем более - один коммунист-бланкист, другой партизан "красного республиканца" Ледрю-Роллена, кафе разные, революционные клубы разные, бабы разные, можно и век не встречаться.