Севастопольский вальс

– А вот и не угадал, – с усмешкой сказал Иван. – Наш Арбетнот с детства учился в небезызвестной школе в Регби, ну, ты знаешь, той самой, где изобрели игру в мяч под тем же названием. Лет десять назад у них появился новенький по имени Юджин – как ты знаешь, это английский эквивалент имени Ойген – самый настоящий граф фон Штуленбург, причем отец – австрийский граф из захудалых, но с родословной до самого Адама. А мама его – из Кэмпбеллов, того самого шотландского клана, который в стародавние времена предал свою страну и перешел на сторону англичан, почему сей клан, в отличие от других, достаточно богат. Рыжий, зеленоглазый, говорил вначале с легким немецким акцентом, за что не раз подвергался избиению. Но потом – ты знаешь, что в этих школах процветают, скажем так, европейские ценности – стал «подружкой» одного из самых именитых учеников.

– И этот «друг» Юджина стал после школы английским разведчиком?

– Нет, он подался в колониальные администраторы. Но он был родственником некоего Дэвида Уркварта. Ты слышал про такого? И в один прекрасный день этот самый Уркварт навестил своего то ли двоюродного, то ли троюродного племянника, и с тех пор приезжал не раз и не два. Как сложилась дальнейшая судьба племянника и его «супруги», ирландец не знает, но фон Штуленбурга по фото признал сразу. То есть или мы имеем дело с поразительным сходством, или…

– Или Пфляйдерер на самом деле фон Штуленбург. Что подтверждается его безупречным английским с выговором и интонациями, свойственными английской аристократии, отучившейся в Оксфордах и прочих Кембриджах, Итонах и Регби. А также безупречным немецким, кстати, не очень похожим на швабский, несмотря на кое-какие местные особенности, которые он, вероятно, сознательно копирует. Кстати, и тот факт, что он дружит с парой польских офицеров и чиновников и даже иногда проводит ночь в их компании, тоже показателен. Обычно гонора у сынов Полонии хоть отбавляй, но здесь они встали на задние лапки и всячески обслуживают нашего Ойгена.

– Ну что ж, похоже, ты не зря ешь свой хлеб, – усмехнулся я. – Посмотрим теперь за этим Штуленбургом. Ведь, как ты уже знаешь, наша любимая Лиза встречалась с ним у Шендзеляжа. И то, что за этим последовало, показало, что он не чурается и прекрасного пола. Хотя, конечно, его визиты к мадам Бальцерович это тоже подтверждают…

– И что же такое «последовало»?

Я вздохнул:

– Да ничего. Пфляйдереру, точнее, Штуленбургу мы сумели воткнуть «жучка» в трость, с которой он не расстается. Кстати, предвосхищая твой следующий вопрос, да, в ней действительно спрятан стилет. А вот Лиза больше не прослушивается… Ранее у нее передатчик лежал во внутреннем карманчике сумочки, о существовании которого, судя по тому, что в нем, кроме пыли, ничего не было, она и не знала. Теперь же, после обновления гардероба, она обновила и свой ридикюль. В новоприобретенном таких карманов нет. Точнее, в новоприобретенных – у нее их три, разных фасонов и цветов. А на все передатчиков не напасешься – невосполнимый ресурс в наших условиях, сам знаешь. То же и с одеждой, и с обувью. Мы прикинули, что можно поставить «жучка» в массивное кольцо, которое она носит на левой руке; полагаю, под камушек вполне можно будет вставить «закладку». Только вот не снимает она это кольцо даже при походах в ванную. Остальная ювелирка у нее меняется как минимум ежедневно. А чтобы ее постоянно вести, у меня людей не хватает.

– Только вот почему-то твоя физиономия напоминает кошака, дорвавшегося до сливок.

– Ну, я подумал – слишком уж мы напираем на технику, можно ведь и дедовские методы вспомнить. Так что… У Лизоньки-то теперь сердечный друг появился. Тоже журналист, из молодых да ранних, к тому же хорош в постели. А ведь на этом поприще у нее и с поляками, и с Пфляйдерером облом полный. Ну и он сообщает ей то, что слышит, как говорится, в кулуарах.

– Ага, и у этих кулуаров есть имя собственное. Не удивлюсь, если их зовут Женя Васильев.

– Кстати, если тебе надо пропустить дезу для наших заклятых друзей, кулуарами можешь послужить и ты. Канал связи мы обеспечим.

– А вот за это – гран мерси. Подумаем… Так что же тебе еще известно про Пфляйдерера, который Штуленбург?

– Кроме апартаментов на Кирочной, у него есть еще магазин на Невском, в котором он продает часы, пианино, а также образцы кружев. Наверх идет лестница, полагаем, что там его бюро. Питается в двух-трех заведениях попроще. Про мадам Бальцерович ты уже знаешь. Кроме того, он успел побывать в вюртембергском посольстве – ну, там он провел десять минут всего – и три раза наведывался к Шендзеляжу, где два раза встречался с хозяином, а один раз – с Лизой. Предвосхищая твой вопрос – два раза да, один раз с поляком, один с Лизой, а вот вчера до пассионарной сцены с бравым Зигмундом не дошло, зато Штуленбургу доложили про приход второго каравана в Ригу. И сегодня в час наша ненаглядная Лизетта идет на встречу с Ойгеном. Если б не мой новый канал, я б, возможно, опасался за нашу красавицу…