Севейна

Ясное дело, мы не ищем лёгких путей… Такая мысль проскользнула в голову и зависла в нём, как нога в неньютоновской жидкости, при взгляде на лифт в канализацию. Идея понравилась команде, ибо кому понравится оказаться в лапах Аркады?

Транспорта у нас так и не появилось. Пришлось ещё три четверти ходить по подземельям, пока мы не наткнулись на выход в подземный монорельс.

– Эй, слушайте! – раздался голос Виолетты. – Как насчёт того, чтобы укатить из Берри-Файт на поезде?

– А почему нет? – ответил Лёха. Каулитц сразу замотал головой:

– Нет-нет, с оружием не пустят.

– А если не будет никакого оружия? Дайте все свои пушки, – сказал я.

Как вроде и не предполагалось, арсенал поразил своим разнообразием. Для начала я взял Астрату Каулитца и запустил сценарий МЕАТ в ассистенте. Этот искусственный интеллект понял, что от него хотят, установил соединение лазерным потоком, и я отпустил автомат. Тот сначала повис в воздухе, затем покрылся синей оболочкой и испарился.

– Мда… Что это за штука? – Видимо, Кевин не сразу понял, что вообще произошло.

– МЕАТ де компакт! – в шутку срифмовал я ему. Виолетта развела руками и улыбнулась:

– Ну… это ТК!

Монорельсовый поезд, в который мы попали со станции, шёл до Эджи-Сайнт-12, от которого, судя по рассказам Виолетты, всего шестьсот километров до границы Барьера. ВБА на входе проверяла всех, а вторая кожа изменила текстуры моего лица так, что Ищейки не смогли меня опознать. Теперь нам практически ничего не угрожало.

В голову засело: почему мы боремся за свои интересы, а Альянс – за свои, хотя все мы люди?

Ответ недолго концентрировался: в конце концов, извечный вопрос. Я вспомнил, что с точки зрения науки все живые организмы – несовершенные машины, в том числе и человек. У нас ведь нет трёх глаз, к примеру, и мы ведь в жизни не поймём сами, как выглядит четырёхмерное измерение. Всё, что мы знаем и запоминаем, зависит от верности интерпретации, от наших нейронов, и так далее. Интересы сообществ различаются потому, что в сообществах каждый человек формирует определённую базу интересов, какие он считает первостепенными. Если бы мы были совершенными, мы банально перестали бы объединяться, так как личные интересы стали неприкасаемыми.

Но ведь это с какой ещё стороны посмотреть, что значит совершенство. Начнём с малого. К примеру, люди объединяются в сообщества потому, что их действия приносят каждому нужное. Делать добро – значит поступаться личными ценностями ради общего блага в надежде на то, что другие в долгосрочной перспективе обогатят и тебя. Именно поэтому эволюция поощряет наше самопожертвование в разы большим уровнем дофамина. Вместе мы – сила.

Зачастую в любых поселениях образуются псевдосообщества, то есть несколько сообществ процветают (или пытаются) на одной территории, поскольку нет возможности разъединиться. Людям нужны люди. Если эти сообщества не конфликтуют, или их конфликты невозможны из-за регулирования нейтральными силами, то псевдосообщество считается стабильным.

В экстраполяции космосу очень не хватает такой нейтральной стороны, ведь сообществ теперь очень-очень много. Предположим, что много людей – это один организм. В основном этому организму нужны те же ресурсы, что и другому, хотя они кардинально отличаются. В итоге более сильный и приспособленный вытесняет другого. В этом и суть. У собак должен быть хозяин. Если собак много – несколько хозяев, но тогда между ними тоже должны стоять какие-то существа, и так далее.

Есть и способы избегать конфронтаций – кроме вышеуказанного, не объединяться или частично объединяться в сообщества в случае острой необходимости. Ранее это было невозможно из-за разделения труда, а теперь каждый может проводить бытие по отдельности – благодаря механизмам, машинам и энергопрограммам.

Альянс Ксалле и Целое Общество выдумали ещё один метод – учить всех индивидуально верно, в итоге получая сообщество, в котором нет разногласий, в котором каждый знает, что правильно. А стало это возможным именно благодаря науке. Мы вернулись к истокам. К совершенству – к угрозе краха.

А теперь, как это обычно бывает, лишим этой идеальной структуры возможности на применение. Разве кому-то охота поступать правильно? Правильно в том смысле, что как от него ожидают?

Нет, это абсурдно! Это так однообразно, что… само по себе неправильно! Мы непохожи на совершенных машин, и нам не надо стремиться к этому грёбаному совершенству, мы – другие! К чему соблюдать правильность, если теперь всё можно восстановить? Умершее, уничтоженное, канувшее в лету?.. Незачем, откровенно говоря. Мы живём единожды, и предел есть даже в новых генотипах: он не превышает миллиона лет… Однако стоит подумать над кое-чем. Мы ведь не столь много знаем о совершенстве, а вдруг оно и заключается в том, чтобы признавать своё несовершенство?..

Оправдывать чьи-то ожидания, рискуя своими ценностями? Абсурд.

Размышления кончились: похоже, прибыли. Прокатились с ветерком. Фух; шестнадцать часов, а мы не пойманы… Защита триады оставляет желать лучшего. И, возможно, с защитой ТК то же происходит. Удивительно…