Север – Юг. Заметки русского канадца о провинциальной Америке

В Соединенных Штатах одно из немногих мест, где местные говорят друг с другом по-французски, это кусочек лоскутного одеяла на Северо-Востоке США, пополам с Канадой. Народ один и граница выполняет в основном, роль работодателя для обеих частей того, что называется L’Acadie, а иногда, скорее с юмором, Republic of Madawaska по имени американской части этой, стиснутой высокими холмами долины реки Сент-Джон. Эти места были изначально заселены французами — современниками славной эпохи Людовика Четырнадцатого, и корсаров Жака Картье, чей бронзовый памятник с сабелькой стоит на набережной бретонского Сан-Мало, пальцем указывая на Запад.

После его вояжей сюда приехали авантюристы, женщины легкого поведения, «дочери короля» как их тогда называли, насильно отправляя на новые земли, и миссионеры-иезуиты для обращения индейцев. Кстати, обращали они ирокезов, таких же, по сути, мигрантов, как и они, прикочевавших за пару столетий до того в эти не слишком гостеприимные земли под давлением свирепых апачей, положивших глаз на кормившие тех пастбища бизонов в Аризоне и Монтане.

Так возникла Новая Франция (нынче провинция Квебек), которая укрепилась здесь языковыми корнями, католической верой, хозяйственностью и поощряемой церковью, плодовитостью бретонских крестьян, а уж затем, лишенная военной поддержки со стороны сибаритствующих потомков короля-Солнце, попала в подчинение к дисциплинированным и амбициозным англичанам, как раз начавшим строить свою, как они верили, величайшую империю всех времен и народов. Этот переход порой сопровождался проявлением коварства и жестокости, причем личные качества короля британцев15 в данном случае играли второстепенную роль, разве что, давши формальный повод для горькой поговорки: «Just like the British King!»16, услышанной мною однажды из уст патентного адвоката, которого заставили уволить всех его помощников в обмен на обещание сохранить его должность во время массовых сокращений штата большой компании, но затем «освободили» и его. Интересно заметить, что, хотя испанцы (итальянцы?)17

и норвежцы (исландцы?)18 открыли эти земли для европейской экспансии, именно французы, а затем и британцы превратили их в прямое продолжение начавшейся больше трех тысяч лет тому великой экспансии от очагов цивилизации Ближнего Востока19 в Европу, а потом, через Атлантику, на Запад, где ее представители столкнулась, наконец, на противоположном берегу нового континента со встречным потоком переселенцев из Китая, Индии и России.

Французы, насколько я понимаю, были в качестве массовых переселенцев первыми, и, захватив с собой свои традиции и элементы устоявшегося образа жизни, в самом конце XVI века поселились несколькими группами вдоль основных водных путей, ведущих из американской глубинки (т. е. Великих Озер) к Атлантическому Океану, на севере — вдоль Пролива Св. Лаврентия — выходцы из Бретани и Нормандии (в большой степени — носители раннегерманского наследия20), а к югу — вдоль реки Сент-Джон (а в оригинальном французском варианте Сен-Жан) — крестьяне из при-средиземноморских провинций: Окситани и Гаскони. Последним достались плодородные земли и достаточно мирные соседи-аборигены из племени Микмак, с которыми можно было обмениваться обычаями и заключать смешанные браки. Так что, пока эта территория (названая уже тогда Аккадией) не отошла к английской короне в результате европейских разборок (окончание войны за испанское наследство), их жизнь не предвещала серьезных трагедий. Подвела их наследственная связь с поселенцами из Новой Франции (нынешний Квебек) благодаря языку и (что еще важнее) католической вере, причем заводилами будущих трагических событий явились именно католические священники, присланные (засланные?) Квебекским архиепископом. Они-то, судя по всему, и втянули наших южан в войну между протестантской Британией и католической Францией, о которой читайте у Фенимора Купера. Так или иначе британский губернатор Акадии из соображений «береженого Бог бережет» организовал быструю и достаточно жестокую этническую зачистку, посадив почти всех франкоязычных жителей на корабли и развезя их по другим колониям вдоль Атлантического побережья вплоть до Луизианы (в то время еще формально принадлежавшей Испании), со всеми вытекающими отсюда массовыми потерями жизней, имущества и, в какой-то степени, национальной идентичности.