Север. Цитадель (СИ)

Я ощутил легкое натяжение в косе, пока брат расплетал её. Рядом с моей рукой на стол упал кожаный шнурок. Α потом я почувствовал его руки в своих волосах, и это было как-то так волшебно… Только в тот момент я понял, что был напряжён до головной боли, почти до тошноты. Но боль ушла, так и не проявившись до конца, напряжение растворилось и захотелось замурлыкать от его мягких движений, от того как он перебирает прядку за прядкой. Я сам не заметил, как закрыл глаза и отдался во власть его рук. Потом появилась расчёска и неторопливые, длинные движения, которыми он расчёсывал волосы, продолжая периодически касаться кожи головы, надавливал, тянул, иногда на грани боли, иногда едва ощутимо. В какой-то момент расчёска исчезла, и прикосновений стало больше, они задевали лоб, виски, основание шеи, пару раз мазнули по скулам. По спине вовсю бегали мурашки, а я плыл, совершено теряясь в этих ощущениях. Ещё не возбуждение, но где-то очень близко. И эта мысль отрезвила, заставила распахнуть глаза и уставиться на отражение брата. Он остановился, посмотрел на меня, немного приподняв бровь, и на его губах медленно проступила усмешка, а в глазах появились странные искры.

— Потерпи, осталось совсем чуть-чуть.

И я вновь замер под его руками. Но больше не было расслабленности, да и моё отражение в зеркале выражало далеко не безмятежность: губы ярко розовые, на скулах проступил румянец… Цветные пятна, конечно, привнесли разнообразие в уныло-белую картину, но никак не помогли успокоиться.

— И чего ты всполошился? Не переживай ты так, причёска будет шикарная.

Брат сделал вид, что не заметил моего смятения, но я видел и искры, которые никуда не ушли и кривую его губ. Бездна, почему я уставился на его губы? Какого…

— Вот и всё, смотри, какой красавчик получился!

Моё внимание вернулось к собственному отражению. Да, коса оказалась намного сложнее, чем была до этого — волосы собраны у висков в несколько кос поменьше, причудливо переплетающихся между собой, кажется даже асимметрично, а потом стекаются в единую реку за спиной. Но и та, общая коса совсем непростая, в ней видны тугие жгуты переплетённых прядей, которые как рыбы в волнах — то ныряют, то появляются вновь. Ко всему прочему, я вдруг заметил бусины, вплетенные тут и там, простые, из того самого, бело-серебряного металла и уже одно это делало их бесценными. Я нерешительно коснулся одной из них.

— Красиво…

— Это мой подарок. В честь начала Пути. Молочное серебро хорошо аккумулирует энергию и отдает, когда нужно.

Всё же молочное серебро. Значит в волосах у меня целое состояние. Как и на кителе, сапогах.

— Йелли Ингольде не стоило так тратиться.

Брат нахмурился, отступил, а потом всё же успокоился. Даже не знал, что его задевает тот, факт, что мы все, по сути, находимся на содержании его жены.

— Это не от неё. Это фамильные.

Пришёл мой черёд удивленно вскидывать бровь.

— Я думал, мы ничего не успели забрать.

— Почти ничего. Есть вещи, которые не дадутся чужаку, которые следуют за семьей сквозь века.

Εго руки оказались на моих плечах, и он склонился совсем близко ко мне, перегнулся через моё плечо и тут я их заметил. Маленькие, обсидиановые бусины в его волосах. Мельче моих металлических, у них более тусклый блеск, зато их больше, местами целые россыпи. Невольно возник вопрос.

— Α кто заплетал твою косу?

— Я сам.

— Но как?…

Брат выпрямился и вновь чарующе рассмеялся.

— Тяжко, но я привык. Вот уже тринадцать лет, как я сам заплетаю свою косу.

— Как мама…?

— Да.

— Α почему ты не научишь йелли Ингольду заплетать?

— Не хочу. Но могу научить тебя.

Прошедшее было смятение вернулось вновь. Очень уж не вовремя я вспомнил значение ритуала с волосами. Такое можно позволить только матери или жене. Там есть кое-какие скрытые смыслы и чувствительные, опасные даже точки.

Брат будто прочёл мои мысли. Вновь усмехнулся.

— Ты слишком много думаешь. Обычно всё намного проще — я не готов никого подпустить к себе со спины, может быть только тебя. Ты мой брат.

Верно, но это не то. Впрочем, он знал, чувствовал, что я предпочту принять его объяснение и закрыть эту тему.

— Нам пора.

И на этом закончился момент — таинственный, чарующий и неловкий. А нянечка всё проспала.

Ужин я запомнил плохо, что совершенно мне не свойственно, но уж больно далеко ушли мои мысли. Мне совсем не было дела до вереницы представляемых лордов и леди, как не интересовало меня и изобилие блюд и напитков, печёночный паштет есть, ну и ладно. И уж тем более не трогали пустые, застольные беседы.

Зато постоянное ощущение, что за мной наблюдают, не давало покоя, но сколько раз я не смотрел в сторону брата, сидящего во главе стола, а значит по левую руку от меня, столько раз я видел его взгляд обращённый куда угодно, но не на меня. Чаще на жену, иногда на кого-то из гостей. Йелли Ингольда, напротив, смотрела на меня часто, но это не её взгляд я ощущал. Тем более что сидели мы лицом к лицу, пусть и разделённые широким столом, так что ловить её взгляд не было ничем необычным.