Северянин 2: Северные Демоны

Связываться мне с ним резко перехотелось. Такого лучше прибить с безопасной дистанции. Я вспомнил, как один раз, зимой, меня попытался ограбить один обдолбыш. Не знаю, под чем он был, но тот факт, что даже попадание в ногу из травмата не заставило его поморщиться, меня, мягко говоря, удивило. С горем пополам мне тогда удалось от него отделаться.

Но тогда был травмат. А сейчас передо мной, судя по всему, стоит такой же обдолбыш, вот только травмата у меня нет. А у обдолбыша в руках топор, которым он явно хочет меня покромсать. Такого лучше прибить с безопасной дистанции, вот только ничего у меня…

А, черт! Как я мог забыть про метательные топорики у меня за поясом?

Я просто уронил свой топор, который до этого держал в правой руке, выхватил их один за другим и бросил в противника.

Скорость бросков была такой, что увернуться от них лично я бы точно не смог. Тем более бросил на опережение — первый точно в цель, два других по разные стороны. Ожидал, что если противник все же сможет увернуться, тот тут же получит следующим.

Да вот только все пошло совершенно иначе, не так, как я ждал.

Первый мой топорик противник попросту отбил, от второго уклонился, а третий и вовсе поймал.

Как такое вообще возможно?

Галнинг радостно ухмыльнулся, глядя на ошарашенного меня.

А в следующее мгновение повернулся корпусом и бросил пойманный топор в лежащего на палубе и продолжавшего изрыгать ругательства и угрозы Стеки.

Тот запнулся на полуслове. Изо рта вырвался предсмертный хрип и Стеки затих, глядя открытыми глазами в никуда.

Вот ведь, паскуда!

Я не терял времени, пока обдолбыш убивал Стеки — подхватил брошенный мною ранее топор и бросился в атаку. Противник этого ждал и отреагировал моментально — отклонился от удара с правой, поднырнул под левую руку, отпрыгнул назад, продолжая по-идиотски лыбиться.

Но я шагнул вперед, не позволяя ему разорвать дистанцию, и снова махнул топорами. В этот раз противнику пришлось хуже — он уже не только уворачивался, но и отбил один из моих ударов собственным топором. Но отбил как-то слабо, немощно. Сколько же у тебя «силы», засранец?

Я провел целую череду ударов, и враг, наконец, перестал лыбиться. Теперь он был сосредоточен и внимателен. А меня начало накрывать той самой волной ярости, которая предшествует впаданию в боевой транс.

Вот и славно!

Противник отбивал удары, уворачивался, но было видно, что дается это ему с трудом. Нет, даже сейчас, когда я вошел в боевой транс, вертлявый был чрезвычайно опасным противником — слишком уж он быстрый.

Противник вновь отпрыгнул, разорвал дистанцию, и теперь уже я вынужден был защищаться. Его топор мелькал со всех возможных направлений: падал сверху, летел сбоку, свистел прямо возле лица. Но я уже тоже вошел в темп битвы, легко уворачивался, хотя и не мог ответить. А вот противник начал выдыхаться — то ли просто устал, то ли «волшебные грибочки» начали отпускать. Последний удар у него получился уже не таким быстрым, и я решил идти ва-банк.

Кручусь на месте, ухожу в сторону, но при этом делаю шаг вперед, атака с другой стороны, отбить удар противника, шаг вперед. На близкой дистанции он уже не такой быстрый. Ему явно так неудобно сражаться, он пытается отойти, да вот только отходить некуда — мы уже на носу. Попался, засранец!

А силенок-то у него действительно немного — я защитился своим топором, когда он наносил удар, и не скажу, что сам удар оказался мощным — так, слегка рукоятка завибрировала. А вот оружие противника чуть не улетело, когда мы схлестнулись топорами.

Новый удар врага справа. Я останавливаю полет его топора, встретив на собственное оружие, и тут же бью топором Йора по кисти противника.

— А-а-а-а! — кисть с зажатым в ней оружием отделяется от руки и летит за борт.

— Вот ты и отпрыгался, — теперь уже на моем лице играет кровожадная улыбка.

Этот полудурок бросается на меня, пытается вцепиться зубами в лицо. Нет, такое не пройдет: я просто подставляю рукоятку топора и он вцепился в нее, словно пес.

Я выпускаю вторичное оружие из левой руки, хватаю рукоятку топора, оказавшуюся в зубах противника, двумя руками. Давлю вперед, и вот, обдолбыш уже уперся спиной и башкой в носовую фигуру. А я продолжаю давить.

Он шарит рукой у себя по поясу. Что он там ищет? Ну да пофиг, еще немного, и все.

— А! — он таки выудил небольшой нож и воткнул мне в живот. Вот ведь, сволочь!

Злость добавляет мне сил, и я давлю рукоятку дальше. Слышится отвратительный треск — это ломаются то ли зубы, то ли челюсти противника.

Он пытается вырваться, но нет, уже не получится. Его нож снова входит в мое тело. Но я лишь рычу, мне уже плевать. Главное, что ему конец. Его руки вдруг повисли, словно плети, глаза, в которых уже читался испуг, даже животный ужас, померкли, стали словно стеклянные.

Я убираю топор, и тело просто падает мне под ноги.

Вот и все, закончился «великий воин». Но ведь, сволочь такая, столько моих друзей убил!

Я оглядываюсь — бой уже закончен. Противников не осталось. Палуба нашего драккара усеяна трупами противников и соратников.

Мне горько и обидно.

Нет моего брата, нет Олафа, погиб Кьетве…