Северянин: "Ваш нежный, ваш единственный..."

Городницкий продолжает: «Это стихотворение... <...> обращенное открытым текстом к Лидии Рындиной, рассказывало о событиях конца 1912 г. — начала 1913 г., когда вулканический любовный роман между поэтом и актрисой достиг своего апогея. Его прозаическое выражение составляет суть дневниковой записи Лидии Рындиной от 13 февраля 1913 г.: "И главное в моей жизни этот год... <...> — это Игорь, да, Игорь Северянин, что говорит, что полюбил меня, что дарит мне свои стихи, что пишет их о мне, что проводит со мной долгие ночи. Я прихожу из театра в 11 часов после 'Орленка', одеваю свой белый чепчики сижу, и говорим, говорим, и целуемся. <...> И его некрасивое лицо в тени у печи, и его звучный голос чарует меня, а его талант влечет, и я дарю ему себя на краткий срок..."».

По мнению исследователя, незашифрованное посвящение объясняется тем, что Рындина не скрывала от мужа увлечения Игорем-Северянином.

Городницкий пишет: «В общем все было как рассказывала впоследствии в Лондоне Ларисе Васильевой еще одна знаковая фигура Серебряного века Саломея Андроникова: "Тогда мы были очень романтичны, честны и испытывали необходимость сообщать своим любимым правду сию же минуту".

Видимо, иначе это было у Ольги Судейкиной, у которой к этому времени усложнились отношения с мужем. Мы предполагаем, что это к ней относится отрывок из очерка Северянина "Салон Сологуба" (1927), зафиксировавший начало их интимных отношений:

"В один из званых вечеров я уединился в турецкой комнате с артисткой N. Мы долго с ней оживленно разговаривали и договорились в конце концов до бессловесных поцелуев. В разгаре их распахнулась дверь, и муж артистки, человек с большим в искусстве именем, предстал перед нами. Я приподнялся ему навстречу. Взволнованная актриса незаметно потянула меня сзади за фалды сюртука. 'Александра (допустим, что ее так звали), пора домой', — произнес он в дверях, мастерски владея собой, и, не дожидаясь жены, быстро вышел из комнаты. Я, мужа, конечно не задерживая, пробовал удержать его жену. 'Из этого может получиться слишком громыхательная история, — испуганно прошептала она, силясь пошутить и торопливо целуя меня на прощание. — Не провожайте меня, заклинаю Вас'. Но все же, пока они одевались, я вместе с хозяевами стоял в дверях передней".

Их знакомство состоялось в доме Федора Сологуба на так называемых салонных встречах в начале 1913 г. Частыми посетителями этих встреч среди многих были Сергей Судейкин, приобретший большое имя в живописи и дизайне, Ольга Глебова-Судейкина, его жена, читавшая на вечерax стихи Сологуба, Игорь Северянин, которому покровительствовали хозяева дома. Там начался их роман, прерванный отъездом Судейкиной во Флоренцию. Нам кажется, что среди провожавших был Северянин, с грустью прошептавший, увидя торец последнего вагона поезда:

И видеть уходящий поезд
И путь без станций, без платформ,
Читать без окончанья повесть, —
Душа Поэзии — вне форм.

Видимо, Судейкина и познакомила Северянина со своим ближайшим другом художником Савелием Сориным и поэт в одном из разделов своей поэмы "Рояль Леандра" обозначил это так:

"Уже меня рисует Сорин..."

Впоследствии в очерке "Сологуб в Эстляндии" (1927) Северянин попытается замаскировать свои отношения с Судейкиной:

"Анастасия Николаевна (Чеботаревская) проектирует пикник.

— Жаль, что нет маленькой, — говорит она об Ольге Афан<асьевне> Судейкиной, которую очень любит.

Впрочем, ее любит и Сологуб, и я. Мне кажется, ее любят все, кто ее знает: это совершенно исключительная по духовной и наружной интересности женщина".

В начале 1931 г. Северянин с женой оказались в Париже. Видимо, воспоминания о романе с Судейкиной продолжали в нем жить и он решил навестить ее, к тому времени одинокую, удалившуюся от людей. Сраженный увиденным, он по свежим следам, там же в Париже, написал стихотворение:

Голосистая могилка (О. А. С.)

В маленькой комнатке она живет.
Это продолжается который год.
Так что привыкла почти уже
К своей могилке в восьмом этаже.

В миллионном городе совсем одна:
Душа хоть чья-нибудь так нужна!
Ну, вот, завела много певчих птиц, —
Былых ослепительней небылиц, —

Серых, желтых и синих всех
Из далеких стран, из чудесных тех,
Тех людей не бросает судьба в дома,
В которых сойти нипочем с ума...

Париж, 12 февраля 1931 г.

Он оставил ее в певчем склепе подавленный, жалеющий, потрясенный. Она окончательно ушла из его жизни: из жизни Духа и из жизни Жизни. Кажется, что удалось прокомментировать несколько стихотворений Северянина и внести дополнительную деталь в портрет Ольги Глебовой-Судейкиной...»