Северянин

— Конечно. Только ты один смотришь на свое положение так, будто бы это лишь тяжелая, опасная и неприятная работа…

— А докажи, что моя работа легка, безопасна и приятна!

Друид усмехнулся в усы, и это разозлило Агнара еще больше.

— Не буду доказывать. Жизнь такова, как человек ее видит. Но для многих из белгов твое положение завидно. Есть тот, кто хочет занять его.

— Я с радостью уступлю свое завидное положение этому ненормальному.

— Так не делается.

— Ну, давай тогда устроим состязание: кто дальше плюнет! Победитель до своего смертного часа будет махать кулаками с кем попало во славу твоего племени, а побежденный с позором уйдет на все четыре стороны.

— Я отдаю должное твоему юмору, но уверен, ты все прекрасно понимаешь.

Викинг прищурился.

— А расскажи-ка мне, что такое произошло с этим твоим соотечественником, жаждущим занять мое место?

— В каком смысле «произошло»?

— Ты думаешь, я поверю, будто он, вместо того, чтоб спокойно жить с семьей до старости и растить детей, или же путешествовать и сражаться, выбрал такой вот удел, как у меня? Даже если он до ужаса почетный.

— Ты пока слишком мало знаешь о нашей жизни.

— Однако я прав. Верно?

Друид поневоле улыбнулся. Но тепла в его улыбке не чувствовалось.

— Верно.

— Что же должно было произойти с этим «добровольцем»?

— Думаю, тебя это ни в коей мере не касается.

— А жаль. Я был бы не прочь понять, какие еще есть угрозы в арсенале местных жрецов.

— Друидов, — поправил старик, слегка поморщившись. — Впрочем, для тебя это, наверное, не так уж важно. Тебя не должно волновать, почему твой противник решил биться с тобой. Но он будет, а потом победитель присоединится к празднованию Лугнассада. Будут и потешные схватки, на которые ты сможешь посмотреть, потому что вряд ли решишь в них участвовать. И игры тоже. Также ты сможешь взять в жены чью-нибудь женщину, и она будет твоей на год и день. До самого Альбан Арфана ты будешь жить в этом селении так, как захочешь, и почти целый год тебе не придется участвовать в схватках, в которых может уцелеть лишь один. До следующего Бельтана.

— В каком же случае меня ждет подобное райское житье?

— Если одолеешь своего противника. Или же противников — как сложатся обстоятельства.

— Так этот ненормальный будет не один?

— Желающих сразиться может оказаться много.

— Ты меня обрадовал, — проворчал Агнар. Он уже мысленно признал свое поражение и теперь злился только на себя — за то, что в свое время оказался в этой яме.

— Я очень рад, — бесстрастно ответил друид.

Он, не торопясь, доел свою рыбу, вытер руки куском лепешки, отправил хлеб в рот и вышел из дома. За стол немедленно вернулись Скиатарглан и его домочадцы; викинга немного удивило, что ни один из них даже не спросил, о чем здесь шла речь — его, раздраженного и злого, сейчас мало интересовало, о чем думают другие, но любопытство он считал объяснимой человеческой слабостью. Однако никто из белгов этой слабостью, казалось, не страдал. Разговор снова пошел о страде, да о видах на урожай, да о том, как тучнеют стада, и что нужно сделать, чтоб потерь среди молодняка не было.

Агнар отужинал, а потом, отмахнувшись от младшего сына Скиатарглана, желавшего обсудить преимущества длинных мечей перед короткими, выбрался во двор. Там тоже оказалось людно, работы летом шли до самой темноты, то есть до полуночи, а начинались на рассвете, так что на сон оставалось всего каких-нибудь три-четыре часа. И викинг понял: уединение надо искать где-нибудь за пределами деревни. Тем более, что времени у него было предостаточно, — накануне праздников у кузнецов, которые не готовили товар на продажу на праздничной ярмарке, имелось свободное время.

На опушке леса было хорошо — не жарко, не холодно, приятный ветерок холодил разгоряченное тело, вздувал рубашку, отбрасывал с лица волосы. Углубляться в лес скандинав не стал, пошел вдоль опушки, думая о своем, уверенный, что в путы заклинания не попадет, пока не войдет в лес, ведь чаща окружала селение почти ровным кругом, отчерчивая запретную для пленника границу, а с четвертой стороны протекала река.

В задумчивости он миновал луг и стал медленно подниматься на холм, где, собственно, прежде никогда не бывал.

Чужое присутствие он ощутил лишь тогда, когда взгляд поймал движение чего-то белого между деревьями.

— Привет, — сказала девушка, выходя из-за ствола.

Она была чуть полновата, в теле, но грациозна и привлекательна. Крутобедрая, полногрудая, длинноногая девушка с густыми темно-русыми волосами и очень знакомым взглядом ярко-голубых глаз. Спокойная и по-домашнему уютная.

— Маха? — удивленно спросил Агнар.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Это тогда я была Маха. На самом деле меня зовут иначе.

— Но это же ты! Точно ты… Я не сразу тебя узнал, — он помолчал, разглядывая ее круглое лицо с ласковыми глазами. — Тогда, ночью, ты была другой.

— Тогда было другое время и другие обстоятельства. И я была не я.

— Понимаю. Ты играла роль Богини. Я догадался.

— Нельзя играть роль, нужно быть тем, чью роль тебе доверили. Точно так же ты был Отцом Мира.