Северянин

Скандинав хотел пойти нарубить дровишек на вечер, однако, выглянув, обнаружил, что дров наколота целая поленница, и служанки уже чистят котел к вечерней трапезе, а еще одна на большом деревянном подносе бережно несет крупу и обрезки копченого сала для каши, и кто-то на заднем дворе — слышно по звукам — рубит мясо. «Щедро тут кормят, — подумал Агнар, довольно жмурясь. — Или это только по случаю праздника?»

Маясь от безделья, он пошел помочь парнишке, приводившему в порядок ворота, потом ставил вокруг очага столы по указаниям хозяйки — статной красивой женщины с толстыми пшеничными косами, лежащими на груди, на великолепной вышивке роскошного платья. Супруга хозяина показалась ему одетой слишком богато для деревни, но держалась она в своем праздничном одеянии так уверенно, что он догадался — она всегда так ходит. Должно быть, Ордех мог позволить себе, чтобы жена не работала, а лишь распоряжалась слугами и рабами. Похоже, он богаче, чем викинг подумал о нем сначала. Богат и влиятелен.

А значит, он многое может знать из того, что было бы полезно скандинаву.

Пожалуй, есть смысл задержаться здесь.

Поставили столы, потом скамьи, и женщины принесли из кухни угощение. Пришел хозяин дома, окинул домочадцев пронзительным взглядом, и все сразу пришло в установленный порядок, все расселись по привычным местам, а Агнара посадили совсем рядом с Ордехом, почтив его то ли как гостя, то ли как кузнеца. Викинг уже понял, что к кузнецам белги относились с большим уважением, даже почтением.

Молодой мастер от души наслаждался и видом, и ароматом, и вкусом яств — самых простых, деревенских: кашей, мясом, салом, печеными и вареными яйцами, хлебом и маслом, сыром и овощами, — но приготовленных с умением и любовью. Здесь знали толк и в удобстве, и в еде. Уже по одному только столу было видно, как хорошо ведется здесь хозяйство.

Впрочем, и постель была хороша. Скандинава уложили в одном имдэ с двумя младшими хозяйскими сыновьями, еще не успевшими обзавестись семьями. Едва коснувшись головой подушки, он рухнул в бездну сна, серую и безжизненную…

— Я очень рада, что ты смог сбежать, — сказала Маха, поправляя прядь надо лбом. — Правда, рада.

Она сидела на траве, и на ней было странное серое одеяние, которое она прежде никогда не надевала, да и Агнару не приходилось его видеть. Поднапрягшись, он вспомнил остатки мозаик в Нейстрии, в заброшенном поместье, построенном на развалинах старой римской виллы и как бы включавшем ее в себя. Женщины, танцевавшие на этих мозаиках, были одеты как раз так — очень вольно и откровенно.

Маха, одетая в римский балахон, показалась викингу удивительно красивой и таинственной. Открытые плечи и грудь притягивали его внимание, и он не сразу сообразил, в чем странность всего происходящего. Только и вертелась в голове мысль, что римскую одежду, должно быть, очень просто стягивать с женщины — развязал пояс и потянул платье вниз. Оно и соскользнет.

А потом, разумеется, сообразил.

— Ты мне снишься?

— Рада, что ты и это сообразил сам, да еще так скоро.

— Что я — дурак какой-нибудь?

— Не дурак. Словом, я рада, что тебе все удалось. Удивляюсь, как ты сумел найти путь через подземелья.

— Ну… Помогли мне немного.

— Кто-то из наших? — заинтересованно спросила Маха. Она слегка потянулась — очень томно, сладко, — сорвала травинку и покрутила в пальцах. — Ты пристроился за кем-то, а тот и не заметил?

— Нет. Я тебе потом расскажу, если захочешь.

— Надеюсь, что сможешь рассказать. Только одно объясни мне прямо сейчас — ты зачем взял реликвию?

— Какую реликвию? — удивился скандинав.

— А ты ничего не брал?

Агнар старательно сосредоточился и попытался вспомнить, брал ли он что-нибудь у друидов. Но, поскольку мысли его были заняты совершенно другим, так ничего и не вспомнил.

— Кажется, нет.

— Но куда-то же она пропала, — с недоверием отозвалась девушка. Поколебалась и сунула сорванный стебелек в зубы.

— Может, потерялась?

— О чем ты говоришь…

— Не брал я, не брал ничего… А почему ты так одета?

— Нравится? — улыбнулась Маха. Через мгновение улыбка стала прозрачной, отстраненной. — Так прежде одевались все служители пути и памяти… Правда, это было очень давно. Еще в те времена, когда Великие Острова не погрузились в морскую пучину… Но это неважно. Образ сна можно нарядить как угодно, поэтому я одеваю его по традиции.

— Значит, ваши эти… жрецы леса раньше так одевались? Как красные воины из Румаборга?

— Кто такие красные воины из Румаборга?

— Ну… Долго объяснять…

— Понятно. Для тебя это прошлое, а для нас — будущее. Рада убедиться, что традиция так живуча…

— Вроде того…

— Только я хочу тебе сказать, чтоб ты по возможности держался подальше от моих собратьев. Та реликвия, которая пропала, очень ценна для каждого из нас. И рано или поздно тебя тоже заподозрят в ее пропаже.

— То, что от твоих жрецов леса мне надо держаться подальше, это я уже понял. Но куда мне деваться, а? Маха?

— Не зови меня так, — нетерпеливо ответила девушка. — Махой я была тогда только для тебя.

— В каком смысле?

— Тогда я для тебя была богиней, Матерью-Землей, пашней… В общем, долго объяснять…