Северная Африка в IV-V веках

Августин говорит о связанности колонов с землей, на которой они родились (genitali solo). В этом проявилась особенность, отличавшая прикрепление колонов к земле в Африке от соответствующих отношений в ряде других провинций, в особенности на Востоке. Как отмечалось в литературе, африканские колоны были coloni originarii, но не coloni censiti, т. е. их принадлежность к тому или иному имению устанавливалась исходя из их происхождения из этого имения, а не на основе их приписки к цензу  ^{1 29}. Эта особенность, очевидно, объяснялась отсутствием в африканских провинциях обложения имений в соответствии с количеством работников; как отмечалось выше, здесь существовал только поземельный налог. М. Паллас полагает, что прикрепление к origo было менее строгим, чем прикрепление к цензу, и что это обстоятельство будто бы давало африканским колонам возможность уходить со своих участков и даже отчуждать их  ^{1 30}. Однако вряд ли можно приписы-{134}вать тем или иным методам фискального обложения столь серьезное влияние на реальные отношения, которые определялись в первую очередь степенью фактической зависимости колона от землевладельца.

В этой связи значительный интерес представляют сведения о положении колонов, которые мы находим в переписке Августина. В письме к некоему Ромулу (очевидно, собственнику крупного имения) Августин порицает его за несправедливости, причиненные им своим колонам  ^{1 31}. Ромул сам не жил постоянно в своем имении. Августин приводит имена трех акторов, замещавших Ромула в управлении хозяйством: Понтикан, Валерий и Агинезис. Из письма видно, что колоны по требованию Понтикана вынуждены были выплатить двойную сумму своего оброка (hoc tecum ago, ne... bis reddant, quod debent, cum coloni... actori suo dederint... servientes). Августин рисует картину отношений между собственником имения, его акторами и колонами. Не только сам Ромул, но и его управители могут эксплуатировать колонов, не считаясь ни с какими нормами. Оправдываясь перед Августином, Ромул заявил ему, что Понтикан взял лишний оброк с колонов по собственному произволу, без его, Ромула, приказания. «Но ты приказал,— возражает ему Августин,— чтобы они подчинялись Понтикану, и они не могут различать, до какой степени они должны подчиняться». Материальное положение колонов Августин описывает в самых мрачных тонах, называя их несчастными и бедными (miseri et egentes) людьми и указывая на несправедливость того, что оброк взимается дважды с тех, которые с трудом доставляют его один раз (ut bis exigantur, qui semel reddere vix sufficiunt).

В письме Августина говорится только об оброчных повинностях колонов. Часть оброка они вносили деньгами, часть натурой. Из продуктов, вносимых колонами, Августин упоминает вино. {135}

Разумеется, мы не можем судить о том, насколько приведенные данные Августина типичны для всех крупных имений поздней Римской Африки. Однако они во всяком случае гораздо более показательны и конкретны, чем весьма шаткие гипотезы о существовании неких юридических норм, якобы определявших совершенно особое положение африканских колонов. В то же время эти данные подтверждают то впечатление о совершенно бесправном положении колонов, которое создается при знакомстве с кодексами, об их не только юридической, но и фактической крепостной зависимости от землевладельцев. Эта зависимость, как свидетельствует африканская церковная литература, распространялась не только на сферу экономических отношений (произвольное превышение норм повинностей колонов). Собственники имения часто по своему произволу заставляли своих колонов переходить из ортодоксального христианства в донатизм или наоборот  ^{1 32}. В Африке IV в., где религиозные убеждения отстаивались трудящимися слоями населения с чрезвычайной стойкостью, это имело немалое значение. В свете всех этих фактов, характеризующих реальное положение африканских колонов, предположение о том, что они будто бы могли свободно уходить из имения и даже отчуждать свои участки, представляется совершенно невероятным.