Северная Африка в IV—V веках

В целом изучение истории донатизма приводит к тому выводу, что в этом религиозном движении отразились весьма разнородные социальные и политические устремления: протест эксплуатируемых классов против социальной несправедливости и враждебной им власти Римской империи, настроения разоряемых налогами и притеснениями властей муниципальных слоев, наконец, оппозиция империи со стороны отдельных групп господствующего класса. В ходе своего исторического развития донатизм превратился в идеологию всех тех групп африканского общества, которые в той или иной мере выступали против Римского государства. Поскольку донатистская схизма не нашла себе сторонников за пределами Африки, она приняла явно выраженный «африканский» характер. Чтобы оправдать эту ее особенность, донатистские богословы стремились доказать, что еще священным писанием было предрешено пребывание истинной церкви только в Африке, толкуя соответственно различные места Библии [642]. Но за пределы этих абстрактных противопоставлений Африки и своей церкви другим частям империи донатисты не выходили. Ни одна из социальных групп, поддерживавших донатизм, не могла выработать сколько-нибудь конкретной политической программы отделения от империи. Сепаратистские настроения донатистов практически выражались в IV в. главным образом в присоединении к восстаниям берберской родоплеменной аристократии, {233} в лозунгах которых сохранялось представление об Африке как о части Римской империи. Лишь в более поздний период под влиянием усилившегося натиска на империю «варварских» народов в политических идеях донатизма появляются некоторые новые элементы. В 417 г. Августин сообщал римскому командующему в Африке Бонифацию, что некоторые донатисты теперь рассчитывают на поддержку готов и в связи с этим пытаются сблизить свои религиозные взгляды с арианством [643]. Таким образом, развитие сепаратистских настроений в рамках донатистского движения шло по линии поисков каких-то форм союза с «варварми». В этом отразилась политическая слабость тех групп этого движения, от которых исходили подобные устремления: эти группы могли решиться на открытую борьбу с империей, лишь опираясь на помощь сил находившихся за пределами африканского общества.

В начале V в. значительно возрос удельный вес африканских провинций в политической жизни Западной империи. Африка оставалась единственной областью Западно-римского государства, которой пока не угрожало непосредственно варварское завоевание. Это ее значение, очевидно стало ощущаться особенно остро после взятия Рима Аларихом в 410 г. В этих условиях для правительства Западной империи разгром оппозиционного сепаратистского движения в африканских провинциях превратился в насущную необходимость. В идеологическом, а возможно, и в организационном плане это движение ассоциировалось с донатизмом. О том, насколько высоко оценивали при императорском дворе политическое влияние донатистской церкви, свидетельствует тот факт, что в период борьбы с Аларихом римские власти сочли необходимым предоставить донатистам свободу вероисповедания [644], пытаясь, таким образом, сгладить противоречия между африканским населением и империей в наиболее критический для нее момент. Однако, когда положение Гонория в Италии несколько упрочилось, он решил покончить с донатизмом. {234} С этой целью в Африку был направлен трибун и нотарий Флавий Марцеллин, под председательством которого в 411 г. в Карфагене был организован совместный собор донатистской и ортодоксальной церквей. После того, как представители обеих сторон изложили свои позиции, Марцеллин официально объявил о запрещении донатизма — и донатистам под страхом жестоких репрессий было приказано присоединиться к ортодоксальной церкви. Гонорий утвердил решение Марцеллина, под непосредственным руководством которого было организовано широкое преследование донатистов, на сей раз более эффективное, чем в предшествующие годы. Многие донатисты перешли в ортодоксальную церковь, однако значительная часть клира и донатистов-мирян продолжала оказывать ожесточенное сопротивление императорскому эдикту. По словам Августина, после собора 411 г. и законов Гонория много людей вернулось в лоно «истинной церкви», но «остались еще упорные толпы» [645]. В основном в католичество переходили донатисты из числа городского населения, а жители сел оставались верными своей религии [646]. Но и в некоторых городах донатистская церковь сохранила свои позиции. В 414 г. собор 30 донатистских епископов принял решение не отдавать католикам церквей и отказываться идти в ссылку, а в случае применения властями силы кончать жизнь самоубийством [647]. Спустя шесть лет Гауденций, донатистский епископ Тамугади, успешно применил эту тактику, отказавшись выполнить требование трибуна Дульциция покинуть собор. Запершись в цитадели, он угрожал сжечь себя вместе с собором, и в конце концов Дульциций был вынужден отказаться от своего намерения [648].