Северная Аврора

- Владимиру Владимировичу неприятно об этом говорить. Не предусмотрел!

- Вы присядьте, полковник, - предложил Миллер.

Он протянул Брагину серебряный портсигар. Полковник закурил и стал рассказывать о том, как 11 декабря несколько рот Архангельского полка должны были уйти на фронт и как утром вместо молебна возник солдатский митинг, и люди, расхватав оружие, заявили офицерам, что не желают воевать.

- Пикантнее всего то, - сказал Брагин, - что первыми узнали о мятеже не мы, а генерал Айронсайд и союзная контрразведка.

Генерал нахмурился.

- Разрешите дальше? Мы приказали мятежникам выходить. Никого! Никто не вышел. Мятежники открыли огонь из окон, с чердаков. Тогда по приказанию генерала Марушевского мы окружили казармы и открыли огонь из бомбометов. Это было зрелище! Подавили их артиллерией.

- И все это вы взяли на себя?.. Справились собственными силами?

- Никак нет! То есть не совсем... - Брагин смутился. - Собственно говоря, за нашей спиной стояла английская морская пехота. И насколько помнится... американские стрелки с пулеметами и легкими орудиями.

- Гм... - промычал Миллер. - Ну, дальше.

- Был дан второй приказ: выдать зачинщиков. В противном случае расстрел каждого десятого из шеренги. Но никто не выдал! Через два часа мы расстреляли тринадцать человек. Было тринадцать шеренг.

- Кто был расстрелян? Большевики?

- Никак нет.

- Они скрылись?

- Никак нет... Если бы это дело подняли большевики, полк спокойно выехал бы на фронт... А уж там, на фронте, он перешел бы на сторону красных. Вот как поступили бы большевики. Но, к счастью, их не было, ваше превосходительство.

"А ведь он не глуп..." - подумал Миллер.

- Так что ж, выходит, зря расстреляли? - спросил он.

- Зря, ваше превосходительство. Выпороть бы!

- Вот это правильно, - пробормотал генерал. - Наши предки были не глупее нас... Драли! Оттого и было тихо. А как пошли реформы...

- Еще одно срочное дело, ваше превосходительство, - почтительно напомнил полковник. - На станцию Экономия с Мудьюга пришел ледокол. Доставил арестованных большевиков.

Полковник заглянул в бумаги:

- Егорова, Базыкина, Латкина и Жемчужного. Все они доставлены в Архангельскую тюрьму, числятся за контрразведкой, за полковником Торнхиллом. Дознание началось. Ларри предполагает, что в Архангельске работает подпольный комитет большевиков.

- Даже так? - генерал покраснел. - А что же американцы и англичане мне хвастали, будто вычистили все под метелку? Значит, тоже зря.

Брагин пожал плечами.

- Ну, хорошо, - сказал Миллер. - Я наведу здесь свои порядки. Я буду действовать... как Николай первый. Первый, а не второй, - важно прибавил генерал.

Брагин чуть было не засмеялся, но вовремя сдержал себя.

Шестнадцатого января Ларри приступил к разбору крупного дела. В общих чертах оно представлялось ему так: в ночь на второе января несколько заключенных: Петров, латыш Лепукалн, Виртахов - во главе с Яковом Козыревым воспользовались сильной метелью, перерезали колючую проволоку и скрылись. Через час побег был обнаружен. Начались поиски. К утру все бежавшие были пойманы, за исключением латыша Лепукална. Труп его был обнаружен только через несколько дней. Он замерз в сугробе.

Третьего января на Мудьюг выехала комиссия военного контроля во главе с лейтенантом Бо.

На допросе Яков Козырев показал, что, кроме него, Виртахова, Петрова и Лепукална, никто не хотел бежать.

- Значит, вы и с другими говорили об этом? Яшка отчаянно усмехнулся:

- Да, почитай, все об одном мечтают, вкусив вашу сласть... Извиняюсь, вашу власть!

Он держался лихо, понимая, что терять ему уже нечего.

Побег Козырева и еще трех заключенных не представлялся лейтенанту Бо крупным событием. Но американская разведка воспользовалась этим побегом для организованной расправы с большевиками.

Стало известно от конвойных, что за несколько дней перед побегом заключенный Козырев разговаривал с матросом Прохватиловым. Вызвали Прохватилова. Матрос все начисто отрицал. Вызвали тех, кто был близок с Прохватиловым, - Жемчужного, Маринкина, Егорова и Базыкина.

Пятого января Егоров, Базыкин, Жемчужный и Маринкин были посажены в тот самый погреб, постройку которого они только что кончили. Латкина не трогали.

Еще на Мудьюге, когда один из членов комиссии поднял вопрос о Латкине, лейтенант Бо сказал:

- Подвергать его карцеру преждевременно. Это натура неустойчивая, склонная к необдуманным поступкам. Он сгоряча объявил себя коммунистом, а проверка точно установила его беспартийность, во всяком случае, формальную. Был одним из рядовых красноармейцев при штабе Северо-Двинской бригады. Архангельска не знает. Связей ни с кем нет. Простой военнопленный. Поэтому предлагаю пока что не подвергать его репрессивным мерам.

На рассвете 10 января беглецы были расстреляны. Англичане позаботились о том, чтобы выстрелы слышал весь лагерь.

Расстрел производился неподалеку от бараков, и сразу же после него комендант лагеря вместе с охраной ворвался в помещение второго барака.

Все заключенные вскочили.

- По уровню нар - пальба! - скомандовал комендант.