Северная буря

— Да, — Кейда поднял взгляд и заговорил властно и твердо. — Не худо бы выяснить, что произошло между Борхой и Исеем. Если есть трения между этими двумя или между их деревнями, я хочу знать подробности. Пока что все работают дружно, ибо забрезжила перспектива богатого урожая жемчуга, отчего все в неописуемом восторге. Это может так и продолжаться, а может окончиться, когда возьмут свою дань. И нынешний восторг отхлынет с приливом, если акулы или морские змеи станут хватать ныряльщиков на рифах или у слишком многих к концу этой поры начнет ухудшаться зрение.

Может, я и целитель, но ничего не сделаю для глаз, которые затуманились и засеребрились, как жемчужины, которые они высматривали столько лет. Или для глаз, перед которыми все расплывается, и значит, они могут видеть только то, на что не смотрят.

Я могу быть их провидцем, но объяснения этой нелепости не нахожу. Впрочем, ныряльщики примечательно жизнерадостны. И знают, что кто-то заплатит цену за щедроты океана. Все имеет цену.

— Предоставь это мне, — доверительно произнес северянин. — Я могу быть твоими глазами и ушами, как настоящий телохранитель.

— Мой выбор невелик, не так ли? — отчеканил вождь, отодвигая сласти и вновь берясь за кубок, дабы избавиться от липкого вкуса во рту.

Но ты прав. Ты отменный шпион, да еще и провел достаточно много лет, бороздя под парусом воды Архипелага, чтобы знать все мелочи, без которых не прикинешься рабом-телохранителем. Вот только мечом не владеешь.

Но ты и теперь шпионишь для тех загадочных варварских держав, которые некогда послали тебя в Алдабреш? И как ты извлечешь выгоду из того, что узнаешь, с твоей северной жадностью и полным отсутствием щепетильности? Что подумают обо мне люди Чейзена, если ты попадешься на чем-то откровенно бесстыдном?

Чего бы я ни отдал, чтобы моим рабом-телохранителем опять стал Телует, крепкий боец на мечах и вдобавок верный друг? Единственное утешение то, что он теперь служит Сиркету. Никому другому я не доверил бы своего сына.

Дев ухмыльнулся, когда вождь вручил ему опустошенный кубок.

— Могу сказать тебе кое-что, чего, судя по всему, не знает никто на вашем Архипелаге. Для нанизывания жемчуга есть кое-что получше любого шелка. Конский волос — вот что тебе нужно, обычный белый конский волос. Им пользуются все торговцы драгоценностей на материке. И первое, что они делают, когда к ним попадает алдабрешский жемчуг, они перенанизывают его.

Опешив, Кейда вскинулся:

— Ну и как я добуду это добро, если мы настолько далеки от непрерываемых земель, насколько возможно? И каждое владение на севере, где соблазнились и купили коней у вас, варваров, видело, как это приобретение хиреет и умирает, прежде чем истечет год? Нет уж, я буду искать более надежных товаров, в особенности тех, что срочно нужны: прежде всего, пищи. Исей мог слишком осмелеть, но он не так уж не прав, что опасается голода к концу сухой поры.

— Ну, а тебе не стоит голодать здесь, а не то ты оскорбишь всех этих славных людей. — Дев тщательно порылся среди сластей. — Если ты тревожишься о том, что у них, чего доброго, не хватит пищи, почему они не могут есть моллюсков вместо того, чтобы скармливать их рыбам и морским птицам, устраивая такую вонь, что облака сворачиваются?

— Ты когда-нибудь пытался съесть моллюска жемчужницы, ты, безмозглый варвар? — Кейду внезапно разобрал смех, и вождь едва не подавился лепешкой. — Мне случалось есть коралловых чаек, они отвратительны. — Он помедлил, чтобы отдышаться, прежде чем продолжить с суровым лицом: — Нет уж, я не хочу, чтобы кто-то в моем владении до такого докатился. Если так случится, они от меня навеки откажутся. Вдобавок дурное предвестие, если сваришь моллюска и обнаружишь, что жаром огня загубил жемчужину. Ты видел, как бережно обрезают ныряльщики пурпурную плоть, следя, не скрыто ли что в складках?