Северная граница

- О Шернь... - беспомощно покачал головой комендант. - Что за чудеса творятся. Ты играючи схватываешь суть, а такой офицер, как Рават... Да что с ним произошло? Да, ты абсолютно права, - подытожил он. - Могу лишь сказать: самый великий стратег или политик Империи не высказался бы лучше, чем ты... Переговоры с алерцами? Пожалуйста! Хотя бы даже вечный мир, если такое возможно. Но не сейчас же! Я не слышал, чтобы кому-либо удалось договориться с противником, который бьет его под ребра. А нас пока что бьют. Как собак.

Он снова вздохнул.

- Я... - Тереза сглотнула слюну. - У меня просьба, господин.

- Хочешь вытащить Равата из того дерьма, в которое он вляпался?

- Да, - прошептала она, отводя взгляд.

- Нет, - коротко ответил комендант.

- Рават...

- Нет, и все. Я сказал, Тереза.

Внезапно он встал и прошелся по комнате.

- Зачем тебе это? - спросил он. - Искать его неведомо где, среди алерских стай! Ты пойдешь одна? Или с теми людьми, которые сейчас спят и которые за просто так будут рисковать своими шеями? Рават... - Он замолчал. - Послушай, сотница. Рават - мой друг... Как считаешь, много у меня друзей? - Он развел руками, словно показывая пустую комнату. - Но именно поэтому я не могу и не хочу рисковать жизнью солдат, чтобы спасти человека... близкого мне человека. Нет, эти солдаты здесь не для того. Неужели каждый может послать сотню человек, чтобы спасти друга, который сам накликал на себя беду? Нет, не каждый. Собственно говоря, это может сделать только комендант Амбеген. - Он положил руку на грудь. - Именно поэтому он этого не сделает.

Опершись руками о массивный стол, он наклонился к ней:

- Помнишь, он попал в тот переплет? Я ведь сразу послал тебя ему на помощь и всех конников дал в придачу! Считаешь меня дураком? Думаешь, я не знал, что ты совсем не в разведку отправилась? Я нарушил приказ из Алькавы, но мой офицер оказался в безвыходном положении. Он выполнял свою работу, тяжелую работу! Если бы и сейчас было то же самое... Но это не так! Я не могу губить собственных солдат, посылая их на помощь каждому чокнутому.

Он отступил, подняв ладони, словно в жесте отчаяния.

- Не могу, Тереза. Мы даже понятия не имеем, где его искать. И вообще, жив ли он...

Тереза кивнула:

- Да, господин.

Она подняла взгляд, и он увидел в ее глазах искреннюю грусть.

- Вот только он остался один, совсем один. Все его предали... И он ушел - не ради выгоды, не ради славы, но ради добра, в которое искренне верит... И даже если у него все получится, даже если ему удастся заключить некое перемирие - другие порубят это перемирие мечами... Жаль его, негромко сказала она. - Он хороший солдат... в самом деле хороший человек.

Комендант прикрыл глаза.

Оба молчали.

- Дай мне хотя бы призрачный шанс, - сказал он. - Доказательство, что он еще жив. Место, где можно его найти. Тогда... Тогда - не знаю. Но сейчас - нет.

Что-то разбудило ее под утро - что именно, Тереза сначала не поняла. Она лежала с открытыми глазами, вслушиваясь в ночь. Наконец до нее донесся неясный, сдавленный крик, звучавший подобно вою дикого зверя. Именно этот крик вырвал ее из сна, в этом она была почти уверена.

Она отбросила одеяло и встала. В комнате царила глубокая темнота; медленно горевшая, почти не дававшая пламени свеча, от которой всегда брали огонь для других, погасла, а кремень и трут куда-то подевались. Дрожа от холода, она на ощупь искала какую-нибудь одежду.

Нечеловеческий крик раздался снова. Сразу же за ним послышался скрип снега под окном. В дверь заколотили кулаком.

- Госпожа, проснись...

- Входи! - крикнула она; дверь была не заперта.

Какая-то лучница (из-за темноты Тереза не могла понять, кто именно) вошла в комнату.

- Это Агатра, госпожа. Она...

- Что с ней? - Сотница отыскала сапоги и с трудом пыталась натянуть их на ноги.

- Мы не знаем. Ей плохо.

Справившись с сапогами, Тереза нашарила юбку, рядом с ней куртку и оделась.

Крик в темноте повторился.

- Идем.

Низкие приземистые здания казарм располагались вокруг плаца, образуя широкий полукруг. В казармах, кроме просторной передней, имелись только две комнаты, одна из которых служила хранилищем для подручного инвентаря, а вторая, побольше, - жилым помещением и спальней. Некогда в каждом здании размещался один клин, или полусотня, то есть человек тридцать, самое большее пятьдесят. Теперь их было вдвое больше. Новые казармы строились слишком медленно.

Перед казармой пеших лучников собирались разбуженные солдаты из разных подразделений.

- Всем разойтись! - решительно скомандовала Тереза, громкий голос которой разнесся по всему плацу. - Подсотники!

- Здесь, госпожа, - раздались во мраке два или три голоса; свежеиспеченные офицеры все еще жили вместе со своими солдатами.

- Немедленно забрать всех отсюда и спать.

- Так точно, госпожа.

Она вошла в казарму.