Северная и восточная Тартария

Упоминаний Северной и Восточной Тартарии Витсена в сочинениях Татищева немного. Так в «Общем географическом описании всея Сибири» (1736 г.), перечисляя историков, которые писали о Сибири, начав с Геродота, вспомнив Плиния и Страбона, Карпини, А. Олеария, И. Идеса, А. Бранта, Страленберга, В.Н. Татищев ничего не написал о Витсене. Но в «Истории Российской» Василий Никитич несколько раз ссылается на Витсена, отмечая, правда, лишь неточности в его труде. Приводя некоторые мнения о том, что историку необходимо знать красноречие, риторику, Татищев рассуждает: «Все сии науки, как <...> хотя многополезны, однако ж иногда на все те науки надеяться, а неученых презирать не должно. Ибо видим, что преславные философы, писав истории, погрешили, как пример имеем о Самуиле Пуфендорфе, Роберте Вайле, Витсене, бургомистре амстердамском, и других, что первые свои издания принуждены были исправлять, и не однократно»[1769]. Раздраженно пишет русский историк о том, что, используя полученные исторические или географические данные, Витсен вносил их в книгу без дополнительной проверки. Вот как о таких фактах пишет Татищев: «Колмо же град, как выше показано, есть, где село Бронницы. Я о сем Холме напоминаю для того, что Витсену некто, не смысля, сказал о войне холопов со скифами, якобы оная в том месте была. И Мартиние, не больше рассудив, поверил и в Лексикон географический внес, которое нисколько с историею Геродота не согласно, ибо он точно войну ту при Доне и ров, сделанный рабами, а не крепость там указывает, то б можно думать, оный был меж Доном и Волгой, который турки в 15-м году хотели судопроходным сделать, как и Петр Великий о том старался. Плиний и Порфирогенит не беспричинно Перекопь крымскую разумеют, гл. 12, н. 14, гл. 14, н. 31, гл. 16, н. 38, почему всяк рассудит, что сии премудрые мужи Витсен и Мартиние баснею новгородца обмануты»[1770]. Видимо, В. Н. Татищева не удовлетворяло и неверное употребление географических названий, наименований народов, в связи с чем он в своей «Истории Российской» делал особые примечания: «В тех же примечаниях нужным казалось образование названий народов и урочищ древних показать, которые большею частью сарматского, а отчасти и татарского языка, о которых, так весьма ко изъяснению древности нужных, ни языка знания, ни прилежания европейцы не имеют и пользы оных не знают и от того в рассуждениях немало погрешают, из-за чего в Страленберговой книге описания Татарии с избытком видим, что он, не зная нужных языков, странные и несогласные с истинным образования имен нагородил»[1771]. То же самое Татищев мог бы сказать и о книге Витсена. При написании «Истории Российской» он начал подготовку «Лексикона российского исторического, географического, политического и гражданского», поскольку в ходе работы испытывал большие затруднения при использовании ряда иностранных лексиконов, потому что в них «великие о России неисправности» содержатся, так что «ни единого артикула во всем правильнаго без погрешности отыскать невозможно»[1772]. В «Дополн-ке росписи Лексикона гражданского»[1773], в которой перечислены имена историков и названия обобщающих исторических трудов, есть и имя Витсена[1774], правда, без какого-либо комментария. Скажем, об А. Брандте записано: «Брант, Езда в Китаи», о Герберштейне: «Герберстейн. Езда в Русию», о Кирхере: «Кирхер, Описание Китай»[1775]. В работе «О географии вообсче и о русской», говоря о чертеже Сибири, выполненном в царствование Алексея Михайловича, В. Н. Татищев сослался на книгу амстердамского бургомистра: «Витсен, бургомистр амстердамский, объявил, что она [карта — Авт.] на дереве вырезана и напечатана была, токмо по довольном от меня испытанию никто не явился, чтоб оную напечатанную видел и, хотя сказывают, что есть в архиве Сенатской, токмо никто отыскать и показать мне не мог»[1776].