Северная и Западная Европа

Мач еще очень мало прожил на свете, ему еще многое предстояло постичь.

— Ну вот, все тебе надо знать, почему да почему, — нехотя отзывался Вилли. В этот момент он ошкуривал острым ножом свежесрезанную дубинку. — А потому, мой мальчик, что за нашу голову, так же как за голову убитого волка, по закону никто не несет наказания. Понял?

— Этого не может быть, Вилли! — не хотел соглашаться с таким законом юный Мач, сын мельника. — Ведь мы же люди!

— А если люди, должны уметь постоять за себя. Ну–ка, бери дубинку. Защищайся!

Мальчик с величайшей готовностью вскочил на ноги.

И Вилли стал ему показывать, как взяться за дубинку, как ее перехватывать из руки в руку, как отражать удары.

У них у всех каждый день происходили подобные турниры. Робин учил своих друзей владеть мечом, стрелять из лука, орудовать дубинкой.

Рано–рано, только встанут с душистого сена, накрытого оленьими шкурами, только умоются ледяной водой из родника, который пробивался в восточном склоне котловины, и едва успеют подкрепиться, чаще всего остатками вчерашнего ужина, как Робин уже затевает учения. Сначала дело шло с трудом.

— Кеннет! — сердился Робин. — Кеннет, ну что ты обнимаешься со своим луком, точно это хорошенькая горничная в шерифовом замке?! Натягивай тетиву. Стреляй!

Но стрела улетала куда–то вбок от цели, сшибая по пути кленовые листья и иголки с кривого можжевельника.

— Клянусь, Вилли, вообрази, что этот красный лист — нос самого шерифа! Раз! Два! Три! Стреляй! — командовал Робин.

Вилли стрелял снова и снова, а стрелы летели мимо цели. Но прошло какое–то время в ежедневных упражнениях, и все научились и наловчились и бороться, и стрелять из лука.

— Ну, братцы, — хвалил их довольный своими учениками Робин, — теперь вы можете победить любого рыцаря на любом турнире.

— Вот бы тебя еще победить! — проворчал Вилли Скарлет.

Но с Робином никому не удавалось сравниться. Он выбивал меч из рук у всякого, с кем сходился в поединке, он попадал из лука в былиночку, колеблемую ветром, на расстоянии чуть ли не полумили, он отбивал любой удар дубинки легко, точно играл в детскую игру.

Было веселое весеннее утро. Казалось, на каждой ветке в лесу тенькали синицы и заливались зяблики, и дятел без конца повторял свою песню, точно сыпал сухой горох на дно котелка. А солнце в вышине смеялось, и в воздухе пахло сладкими весенними травами. В это утро Робин сказал:

— Вот что, ребята. Уже дней четырнадцать — или больше! — мы с вами живем тут в покое, как кошки в доме старой девы.

— Ты уж скажешь! — отозвался Вилли Скарлет.

— А ты что, хочешь возразить? — с ехидцей спросил Робин. — Где гости, которых можно было попотчевать оленинкой, а потом пощекотать под мышками и слегка пощупать кошель? Где? Никого с позапрошлого понедельника, когда, помните, тот жирный бенедиктинец, везший монастырскую десятину отцу настоятелю, слегка поделился с нами этими денежками.

— Ага! — подхватил Мач. — Только сначала со страху сбегал за кустик!

И мальчик залился веселым смехом, вспоминая, как дрожал за свою шкуру жирный бенедиктинский монах.

— Так в чем же дело, Робин? — отозвался Вилли Скарлет. — Берем луки и пошли, поищем гуся пожирнее.

— Можно, и я с вами? — тут же прицепился Мач.

— Нет, друзья мои! На этот раз я иду один навстречу какому–нибудь приключению. А какому — я и сам не знаю. Увидим. Но вы никуда не расходитесь, не разбегайтесь. И если я трижды протрублю в серебряный рог, значит, мне нужна ваша помощь. Давайте тогда быстрее ветра — все ко мне!

И, закинув лук через плечо, Робин скрылся за кустами терновника.

Он весело шагал — сначала потайными тропами, потом едва различимыми дорожками. Время от времени он срывал с куста молодой листочек, разминал его и нюхал, глубоко вдыхая призывный весенний запах. При этом он мурлыкал себе под нос какую–то ерундовскую песенку, сочиняя ее на ходу:

На свете всех лучше зеленый цвет,
Цвет леса и цвет надежды.
А в черных сутанах, плащах и кафтанах —
Они все ослы и невежды.
Коль встретится кто на моем пути,
Не знаю, уж будет ли рад.
Как дуну в рожок — держись, мой дружок,
Будь ты хоть шериф, хоть аббат!

Он бродил довольно долго, то по лощинам и оврагам, то выходя на узкие боковые дорожки, а то и на Большую Королевскую дорогу.

На тропинке, протоптанной между деревнями Верхний и Нижний Виттингтон, ему встретилась девушка. Она шла быстро, опасливо оглядываясь. Робин улыбнулся ей. Девушка в испуге остановилась, но, увидев добрую улыбку, так и порхнувшую ей навстречу, тоже заулыбалась. Выяснилось, что она спешила в Верхний Виттингтон к своей крестной, несла ей овсяные лепешки, а та обещала подарить крестнице пару своих юбок. Что ж, в пору такой бедности и убожества юбка — вещь серьезная.