Северная и Западная Европа

«Как–то очень давно один ирландский крестьянин шел через двор в конюшню, чтобы задать своей лошади корм; подходит и слышит, что кто–то в конюшне песенку поет, да словно молоточком постукивает: стук, стук, стук, стук, — ну, точно как башмачники, когда башмаки тачают. Он послушал — пение и постукивание не прекращаются. «Э–э, — подумал он, — да это же, наверно, клюрикаун — кому же другому быть? Подкрадусь–ка я к нему потихоньку, схвачу его да отниму у него сумку, что он на поясе носит, — так тогда и заживем!» Сказано — сделано: тихохонько вошел поселянин в конюшню, подкрался к тому стойлу, откуда слышна была песня клюрикауна, заглянул в него и видит, что у самых ног его лошади сидит крошечный человечек в красном колпачке, с молотком в одной руке, с маленьким башмачком в другой, и преспокойно мурлычет себе под нос песенку. Поселянин осторожно нагнулся и ухватил клюрикауна обеими руками.

— Ну, теперь уж не уйдешь! — закричал он. — Не скупись, отдавай кошелек–то! Ну!

— Погоди, отдам, — отвечал очень спокойно клюрикаун, — дай мне только отвязать его от пояса!

Поселянин сдуру и поверил ему, расставил руки, а тот засмеялся да и пропал… Только оставил он после себя башмачок своего изделия, который поселянин с горя сунул в карман и сбыл потом за сущую безделицу».

Шотландцы и датчане почитают эльфов хорошими строителями. Первые полагают, что они построили все те сталактитовые пещеры, которыми так богаты берега и прибрежные острова Шотландии; последние приписывают им даже и постройку многих готических церквей. Чрезвычайно замечательны шотландские предания о знаменитом архитекторе Михаеле Скотте, деяния которого так удивляли современников, что даже обратились в сказку для потомства. Он был любимцем эльфов: при их помощи воздвигал он в самое непродолжительное время то, чего другой не мог бы построить в несколько лет. Но проворство помощников было, с одной стороны, очень невыгодно для Скотта: он должен был постоянно придумывать новые труды для своих сподвижников, которые, в случае бездействия, обещались его тотчас же покинуть. Скотт задавал им беспрестанно самые тяжкие работы, но эльфы кончали их за один присест. Наконец, он придумал для них такой труд, который их совершенно озадачил: он велел им скрутить из песка и щелока канат такой длины, чтобы по нему можно было добраться до Луны. Эльфы принялись за это дело, но при самом страшном труде могли скрутить очень немного такого каната; а Михаель Скотт обыкновенно пользовался этим и в промежутках между двумя работами постоянно напоминал им об этом производстве. С тех пор, говорит предание, эльфы уж и не думали более над Скоттом умничать.

У датчан также является в преданиях личность, очень похожая на Михаеля Скотта: это — знаменитый Эсберн Снаре. Про него рассказывается следующее:

«Когда Эсберн Снаре начал строить церковь в Каллундборге[5], то вскоре увидел, что ему недостает самых необходимых материалов для постройки. Как быть? Дело–то спешное. Вдруг является к нему трольд и предлагает свои услуги с тем уговором, что если по окончании постройки Эсберн Снаре не угадает имени трольда, то должен будет отдать ему свои глаза и сердце. Работа стала быстро подвигаться вперед. Трольд построил церковь на тяжелых каменных столбах. Уже почти все было готово, недоставало лишь одного такого столба, а Эсберн все еще не знал имени трольда и уже очень начинал задумываться насчет своей горькой участи. Однажды, озабоченный и печальный, гулял он по полю и, утомленный своей прогулкой, прилег у подножия одного холма для отдыха. Тут услышал он, как внутри холма пел чей–то голос колыбельную песню, в которой он мог явственно расслышать следующие слова:

Спи спокойно, дитя,
К нам вернется Хитрец,
Твой искусный отец,
Сердце Эсберна Снаре и очи
Принесет на забаву нам к ночи.

Прослушав эту песню, Эсберн вскочил на ноги и побежал прямо к церкви: на сердце у него было так легко, так легко, как еще никогда, кажется, не бывало.

Прибегает к церкви и видит, что трольд несет к ней тот каменный столб, которого еще недоставало; Эсберн тотчас же назвал его по имени. Трольд пришел от этого в такую ярость, что ударил обеими ногами в землю, вместе со столбом взвился вверх и исчез. Вот почему и теперь еще недостает в той церкви одного столба».