Северная корона

Выйдя из блиндажа, Сергей убедился, что раннее утро обещает солнце и погожесть, что небо ясно и сине, что о вчерашней непогоди напоминают только избыток влаги да поваленные осинки. И он сообразил, почему в землянке небо виделось, будто в тучах: стекло в оконце пыльное, подкопченное. Шлепая за Сабировым по траншее с сочащимися, размытыми стенками, Сергей дошел до ячейки. Сержант сказал: «Твой пост», показал сектор наблюдения и обстрела и повернул обратно. На дне стрелковой ячейки лежала дощатая решетка, чтоб не замочить ног, ниша для гранат и обойм с патронами обшита палочками, стенки — березовыми стволами. Сергей подумал: «Землянка у гвардейцев… не того. Зато окоп что нужно!»

На краю ячейки — бруствер, обложенный пластами дерна, утыканный для маскировки ветками орешника. А веточки не худо бы сменить — подзасохли.

Перед траншеей, в кустарнике, — забор из колючей проволоки в три кола, ничейное поле в воронках и буграх. Мины? У немецкой зигзагообразной траншеи опять проволочные заграждения, на свой манер — спиралью. На спиралях подвешены баночки, бутылки, котелки. Понятно, для чего эта музыка: заденешь проволоку — затарахтит.

Сергей до рези, до слезы всматривается: вражеская траншея безлюдна. Подальше на бугре что-то темнеет, блиндаж, что ли? Бугор тоже опоясывается траншеей, это уже вторая линия. На бугре проселочная дорога, на ней в шахматном порядке надолбы из рельсов и бревен — против танков.

Немецкие позиции в отличие от наших на открытом месте; лишь в отдалении, в тылу, желто-зеленый массив сосняка. Ничейная земля — сто с небольшим метров, и, успокоившись, Сергей уловил шум шагов, звон котелков — у немцев начался завтрак. И эта житейская подробность как-то озадачила Сергея: фашисты едят, как нормальные люди!

Пока он рассуждал, из траншеи высунулся немец — пилотка, френчик, очки; вероятно, в этом изгибе траншея была неглубокой, и немец, слегка пригнувшись, шел не очень медленно, но и не очень поспешно. У Сергея от волнения вспотели пальцы, сердце гукало так, что вроде бы сбивало прицел. Он прижался к прикладу винтовки, поймал фигуру в прорезь прицела и, боясь, что солдат скроется, прежде чем он выстрелит, дернул за спусковой крючок. Немец замер, погрозил кулаком и юркнул в траншею.

Промазал. Упустил возможность. Растяпа! А фриц-то еще погрозил ему, наглец!

— Вы стреляли?

Чиркая задубевшей плащ-накидкой о стены траншеи, подходил Соколов.

— Да, товарищ лейтенант.

— А я проверяю траншейную службу — и выстрел, — словоохотливо заговорил взводный. — Я сюда. А это вы… Ну и как?

— Не попал, товарищ лейтенант.

— Не беда! В следующий раз попадете. Торопиться при выстреле не рекомендую. А что стреляли — молодец. Это должно стать нашим правилом: засек ганса — стреляй!

Спустя час к Сергею подошла группа людей в пилотках и куртках без погон: генерал Дугинец, командир полка Шарлапов, его замполит, стройный, моложавый, с родимым пятном на щеке, еще какие-то офицеры.

Не обращая на Сергея внимания, офицеры в бинокли наблюдали за немецкими позициями, обменивались репликами. Командир дивизии, оторвавшись от бинокля, вполголоса сказал Шарлапову:

— Все-таки немцы нахалы. Ишь как разгуливают! Пора кончать им вольготные денечки. Наша задача — заставить их ползать. Чтоб головы не смели поднять! Пусть помнят, что они на русской земле… Отсюда — борьба за высокую огневую активность. И вторая задача — совершенствуйте оборону. Надо углубить траншеи, ходы сообщения, жилье привести в божеский вид. Чтоб бойцу было где отдохнуть… И еще — в оба следите за противником. Маскировка — тоже не последнее дело… — Генерал умолк, рассматривая Наймушина, Чередовского и Соколова, скромно жавшихся в хвосте свиты. — А вы, герои, почему в фуражках, а не в пилотках? Жить надоело? Надеетесь, что немецкие снайперы не приметят при случае ваших офицерских фуражек и не влепят вам пулю в лоб? Комдив в пилотке, а они… герои! В фуражках будем щеголять во втором эшелоне, а не на переднем крае!

Генерал двинулся по траншее, остальные на почтительном расстоянии за ним. Проходя мимо ячейки Сергея, он заглянул, мясистые складки у рта стали еще резче — Дугинец улыбался.

— Как жизнь, вояка?

— Хорошо, товарищ генерал! — Сергей вытянулся и подумал: «Соколов говорил мне то же, что генерал сейчас наказывает. Бить фрица, прижимать пулей!»

В землянке Сергей налил из одного термоса пшенного супа, из другого — полуостывшего чая. Едва похлебал, как по ступенькам скатился Гукасян, засверкал белками:

— Майор Орлов! Вручать первомайские подарки будет!

Заместителя командира батальона по политической части Орлова Сергей видел впервые. Майор был с гражданскими замашками, из запаса: гимнастерка топорщилась, ремень съезжал, козырявшим бросал: «Привет», знакомым сержантам и бойцам пожимал руку.

Внеся с Карахановым посылки с несколько запоздавшими подарками, Орлов поставил их на стол, пригладил свой ежик:

— Налетай, хлопцы!