Северная охота

Нуват недавно был хозяином и женатым человеком, но ему не было счастья в женах. Первая жена была старее его, по отцовскому выбору. Она умерла от заразы. Вторую жену не хотели отдавать за него. Он выкрал ее из дому. В ближайшее лето она вышла из шатра в поле собирать коренья и с тех пор не возвращалась. Говорят, что родители в гневе заколдовали ее разум. Быть может, она утонула или заблудилась. Нуват бросил шатер и пошел на поиски.

С тех пор он ходит по тундре и не возвращается домой.

— Я ли не любил ее, — шепчет Нуват. — Увижу — ум теряю. Реки перебредал, чтобы увидать ее. На руках ее переносил, чтобы она не замочила ноги.

— Брось, не думай!

Он подымает голову и говорит с испугом:

— Не покидайте меня. Возьмите меня с собой…

— Полно тебе, притча. Уймись, ненашинская!.. Идем с нами на лебединую охоту!..

Озеро Седлы лежит в самом сгибе каменной гряды Едомы. С трех сторон у него ржавое болото, а с четвертой — бурый кряж, высокий и ровный, как вал. В своей темной рамке оно лежит широко и округло, как светлая чаша.

На озере лебеди. Они разбросаны далеко кругом, как белые клочья, как-будто кто бросил сверху горсту пуха, и она рассеялась по ветру и упала на воду.

Дальние белые лебеди, мы сделаем вас нашей добычей…

Тихо мы подползаем с разных сторон к синему озеру, так тихо, — сами себя не слышим. Как-будто лисица в траве. Сделаем шаг и замрем, и ждем, и глядим, не началась ли тревога, ибо лебедь — царь-птица северной тундры — всегда настороже. Только услышит малейший шорох, привстанет на длинных ногах, — вытянет шею и глянет, и вдруг сорвется с места — и поминай, как звали. Уйдет в болото, нырнет в «зыбун» с головой, только кончик черного носа выставит наружу и дышит незаметно.

Пройдешь над ним и ничего не заметишь, — разве сам провалишься туда же.

Вот, наконец, подползли. Ближе, все ближе. — Пора, выскакивай, братцы! Го-го!

Федя и Ванька Чукчонок забегают с болота. Слышно, как шлепают их ноги в ржавой воде: хлюп, хлюп, хлюп!

Ванька Ухват и Зиновий, и сука Белуга взбегают на каменный кряж и бегут по краю, над самой водой. Я бегу вслед за ними и забираюсь наверх, на гребень гряды.

Предо мной открывается великолепная картина. Ровная тундра, как стол, изрезана множеством протоков, вся усеяна озерами и зелеными травянками, заросшими осокой. Из озера в озеро проходят речные переузья, и нет нигде ни кустика, и все вместе похоже на географическую карту, вышитую синим шелком на ржаво-зеленой скатерти.

Под ногами моими стелется гладкое озеро, и с правой стороны дальний конец чуть всплывает в сизом тумане. И с левой стороны из каждого узкого затона выскакивает пластина лебедей и бежит по берегу лентой, норовя перескочить на другие озера.

— Федя, прибавь!

Челноки наши уже спущены на воду. Гребцы напрягаются, стараясь обогнать лебедей и отбить их от берега. Васька Дауров творит чудеса.

Его челнок ныряет, как рыба, вьется вправо и влево, как водяная змея. Он налился водой до половины. Васька в азарте гребет, сгибая весло, весь мокрый, как утопленник.

Целый день было туманно, но теперь туман разорвался и выглянуло солнце, низкое, ночное. Лебеди рассыпались по озеру, как клочья пены. Они плавают то по одному, то шеренгой штук в восемь или в десять.

Тихо на озере. Челноки скользят мимо, как тени. Только узкие лопасти поблескивают на солнце.

Молодые ребята гоняют по одному лебедю вдоль всего озера.

Васька Дауров — ездит у стада, стараясь сбить его теснее.

— Сюда, сюда греби! — несутся по воздуху его хриплые крики. — Федюнька, гони в груду…

Мало-по-малу челноки собираются вместе, сбивая лебедей. Только упрямый старик Атыкан гонит пластину, лебедей в десять, на верхний конец озера, хотя следует гнать сюда, под заветерье.

— Старик, старик, вернись!

Но старик не слышит.

— О, старый чорт! Федюнька, догони его и опрокинь прямо в воду!

Вот и старик повернул, и лебеди в груде. Их всего штук полтораста или двести; но они сбились так тесно, что кажется, будто их мало. Их длинные шеи тянутся вверх, как ровные белые стебли, и головы их, как странные цветы, как-будто вода поросла стеной лотосов, цветущею, живою.

У тех двоих над белоснежной грудью шеи темнее и тоньше. То прошлогодние слетки. Они меньше и грациознее.

Отдельные лебеди вырываются из круга и, подплывая к Едоме, быстро поднимаются наверх и быстро убегают прочь. Они странно белеют на буром камне, поросшем коричневым мхом.

Тот или другой из сторожевых челнов летит вдогонку, стараясь отрезать беглецу дорогу. Лебедь, тревожно кликая, бежит по воде, толкаясь черными ногами и помогая себе крыльями.

Челнок наезжает, но верткого лебедя трудно убить. Он круто поворачивает в сторону, и челнок пробегает мимо.