Северная война

«Франц Лефорт» сел на прибрежную мель очень даже удачно: всего в двенадцати—пятнадцати метрах от желто-коричневого крутого обрыва, почти не накренясь относительно горизонтальной плоскости. Команда и пассажиры, захватив с собой огнестрельное и холодное оружие, а также теплую одежду и небольшие запасы продовольствия, послушно покинули борт судна и, погрузившись по пояс в прохладную озерную воду, хмуро побрели к берегу.

Егор и Тихий оперативно, щедро пользуясь жирной солониной, вынимаемой из толстого бочонка, развели на палубе яла – рядом с мачтами и бортами – несколько невеликих костров.

– Эх, плохо разгорается, сырое же все! – огорченно вздыхал капитан обреченного яла, поглядывая на вялые, белесо-серые струйки дыма. – Не дай бог, шведу достанется мой бедный кораблик…

– Не достанется, брат! – уверенно заверил его Егор и, пристально взглянув на морскую гладь, предложил: – Давай, Емеля, оперативно сматываться на берег, пока еще не поздно!

Метрах в трехстах от севшего на мель «Франца Лефорта» надежно и однозначно встали на якоря пять шведских кораблей: три серьезных фрегата и две длинные озерные шняги, от которых уже отплывали гребные лодки, ощетинившиеся многочисленными ружейными стволами.

– Вот же повезло мордам скандинавским, усатым, так их всех растак! – от души выругался Емельян и по широкому веревочному трапу начал торопливо спускаться в холодную воду…

Егор и Тихий скрытно залегли на крутом береговом обрыве – за разлапистым сосновым корневищем-выворотнем. Первая вражеская лодка уже пристала к невидимому с обрыва борту яла, послышался редкий стук – это шведские моряки старательно метали абордажные крючья, пытаясь зацепиться ими за широкие перила бортов яла. На палубе «Франца Лефорта» горели – в среднюю силу – четыре дымных костра.

Еще две лодки противника медленно оплыли севший на мель корабль – по разным сторонам, матросы, находящиеся в них, без устали поводили своими ружьями туда-сюда, высматривая на берегу подходящую и достойную мишень для меткого выстрела.

– Давай! – коротко приказал Егор и с силой метнул зажигательную гранату, целясь в переднюю мачту яла, где горел самый яркий костерок, после чего опустил голову и прикрыл ее сверху руками.

Один за другим громыхнули два сильных взрыва, волосы на затылке резко погладила торопливая и жаркая волна, послышались звуки беспорядочных выстрелов, вокруг визгливо и бестолково запели шведские пули…

– Все, огонь разгорелся знатно, и шведы трусливо уходят! – через три минуты объявил Тихий. – Боятся, что на «Франце Лефорте» может взорваться пороховой погреб. Это они, усачи, правильно опасаются…

Когда они стали отходить вглубь берега, Емельян несколько раз болезненно охнул и хмуро выругался себе под нос.

– Ранило никак? – озабоченно спросил Егор.

– Да не в этом дело! – печально и расстроенно ответил Тихий. – Шведская пуля только плечо оцарапала совсем чуть-чуть, даже кровь уже не идет… А вот когда мы гранаты метали, то я глаза-то закрыл, а лицо так и не успел спрятать, вот все усы и опалило (брови-то ерунда, это ничего не значит!), а без усов жена меня совсем не воспринимает: смеется без остановки и все отталкивает в сторону…

Сильный западный ветер принес громкое эхо нового сильного взрыва.

– Вот и все! – печально объявил Егор. – Погиб еще один «Франц Лефорт»…

На привале решили окончательно разобраться с ближайшими планами.

– Ну, Емеля, пойдешь с нами к истокам Наровы – охотиться на командора Лешерта? – спросил Егор. – Со всей командой, естественно… Если захватим эскадру шведскую, то ты какой кораблик заберешь – под свое начало?

– Я бы взял флагманскую яхту «Каролус»! – сглотнув слюну и мечтательно щурясь, ответил Тихий. – Такое красивое и ходкое «корыто», это что-то… Только, видимо, не судьба. Мы же с командой приписаны к Псковской крепости, нам туда и возвращаться надо. Иначе – дезертирство получится, кнут ката, клейма на щеках, вырванные ноздри, ссылка сибирская, лютая… Вот дойдем вместе с вами до Гдова, разживемся скромными съестными припасами, простеньким походным снаряжением, да и тронемся в обратный путь. А как вернемся в Псков, так сразу же второй ял заложим на верфи…

Уже в Гдове, прощаясь с командой погибшего яла, Егор протянул капитану Тихому небольшой коричневый конверт и кратко пояснил:

– Это мое письмо к псковскому воеводе. В нем я подробно рассказываю об обстоятельствах гибели «Франца Лефорта», велю никого строго не наказывать, прошу действенно помочь – в постройке нового яла. А может, капитан, сразу замахнешься на фрегат трехмачтовый?