Северная война

Сам город Гдов оказался весьма занятным и приметным местом: крепкие, почерневшие от сильных озерных ветров деревянные избы-пятистенки, разбросанные по всему низкому берегу, и повсюду – надежно вкопанные в землю деревянные столбы с натянутыми между ними толстыми веревками, на которых была вывешена – для провяливания на свежем воздухе – самая разнообразная рыба. Гигантские щуки и налимы, лещи – многократно превосходящие по своим размерам самые большие подносы, полутораметровые судаки… Над северо-восточной окраиной городка плавно и лениво поднимались вверх многочисленные бело-серые дымки больших и маленьких коптилен, по широким деревянным тротуарам улиц дюжие парни – в холщовых рубахах и портах, обутые в липовые лапти, катали здоровенные бочки с соленой рыбой, вокруг пахло рыбой, и только – рыбой…

«Рыбная столица России! Вернее, одна из ее четырех рыбных столиц, – подумал Егор. – Ведь еще есть и Астрахань, и Азов, и Нижний Новгород…»

В Гдове они задержались совсем ненадолго: переночевали, с утра реквизировали у местного воеводы три подводы с запряженными в них сытыми и шустрыми лошадьми, невеликий запас продовольствия, разной походной мелочи и двинулись на север – по неширокому проселку, сильно заросшему травой и молоденькими рябинками…

Через двое суток с небольшим, преодолев порядка шестидесяти пяти верст, обоз выехал к северо-восточной оконечности Чудского озера, совсем недалеко от искомого истока Наровы.

– Стой, кто следует? – раздался строгий вопрос, и из-за толстого и приземистого двухсотлетнего дуба вышли трое вооруженных солдат – в форме Екатерининского полка Преображенской дивизии.

Егор, одетый в обычный (для тех времен) дворянский охотничий костюм, слез с передовой телеги, снял с головы темно-зеленую шляпу-пирожок, вежливо представился.

– Здравия желаем, господин генерал-майор! – дисциплинированно вытянулись в струнку служивые, безусловно узнав своего самого старшего, не считая царя Петра, командира.

– Вольно, ребята! А где тут у нас – расположение полка? Где полковник Смирнов?

– Через полверсты будет молоденькая березовая роща, – принялся расторопно докладывать самый пожилой из троицы, морщинистый и седоусый солдат. – Как только минуете эту рощу, сразу увидите перекресток. Поезжайте по узкой дороге, что ведет прочь от озера. Выедете на первый холм – все увидите сами…

С холма, где располагался наблюдательный полковой пост, открывался просто замечательный вид: веселое светло-зеленое клеверное поле, на котором в ровные ряды выстроились светло-бежевые прямоугольники армейских палаток, между ними горели аккуратные, почти бездымные костры, на которых готовился нехитрый солдатский обед. Чуть в стороне – ближе к сосновому бору – расположилась полковая артиллерия и несколько специальных повозок – с красными крестами на светлой боковой парусине, еще дальше угадывался темно-гнедой косяк пасущихся лошадей.

– С одной стороны – просто идеальнейший порядок, а если посмотреть с другой, то с полковника надо срочно обрывать погоны! – невесело усмехнулся Егор.

Никита Смирнов – командир Екатерининского полка – встретил своего непосредственного воинского начальника широкой радостной улыбкой и, приняв положение «смирно», принялся бодро докладывать: обо всех происшествиях, случившихся за время перехода полка из московского стационарного лагеря, о количестве заболевших людей и павших в дороге лошадей…

– Вольно! – выслушав доклад до конца, подал команду Егор и предложил нейтральным, ничего хорошего не обещавшим голосом: – Давай-ка, господин полковник, отойдем в сторонку на пару ласковых слов… – и застыл в немом изумлении, заметив за спиной Смирнова знакомое лицо.

– Я это, Александр Данилович, точно – я! – заверил его, весело и жизнерадостно скалясь, Никита Апраксин – молоденький новгородский воевода, на плечах которого тоже красовались полковничьи погоны. – Меня Петр Алексеевич лично сюда направил – за справную службу, первый батальон доверил! Правда, только временно, к началу зимы велел незамедлительно следовать обратно, в Новгород…

– Ладно, братцы Никитоны! – задумчиво почесав переносицу, решил Егор: – Полковник Смирнов! Распорядись, чтобы возле вон того белого камня поставили раскладной столик – сам знаешь с чем, и три стула (если есть, конечно), поговорим – более обстоятельно, с чувством и толком.

Выпили крепкой и ароматной зубровки – за встречу, закусили сочной и духовитой оленятиной, зажаренной на углях обычного солдатского костра.

– Это я вчера на берегу озера, на самом рассвете, завалил красавца рогача! – совершенно по-мальчишески похвастался Апраксин.

– А как же – эскадра Лешерта? – удивленно поинтересовался Егор, отправляя в рот аппетитный, светло-розовый кусочек мяса, наколотый на острие стилета. – Громкими выстрелами можно же привлечь внимание шведских кораблей…

Тезки смешливо переглянулись между собой, и Смирнов охотно пояснил: