Северное сияние

– Меня предали ничтожества. В том числе, конечно, Трелони. Знаешь, он ведь был здесь. На Свальбарде. Чернил меня, принижал мою квалификацию. Сеял ложь и клевету! Кто нашел окончательное подтверждение гипотезы Барнарда – Стокса? Кто? Сантелиа, вот кто. Трелони не мог этого пережить. Клеветал на меня. Йофур Ракнисон бросил меня в тюрьму. Увидишь, я скоро выйду. Я буду Вице-канцлером. И пусть тогда Трелони придет ко мне просить о снисхождении! И пусть тогда Комитет Публикаций Королевского Арктического Общества попробует отвергнуть мои труды! Ха! Я всех их выведу на чистую воду!

– Я думаю, Йорек Бирнисон поверит вам, когда придет сюда, – сказала Лира.

– Йорек Бирнисон? Бессмысленно его ждать. Он никогда не вернется.

– Он уже в пути.

– Тогда его убьют. Понимаешь, он не медведь. Он изгой. Как я. Опозорен, понимаешь? Лишен всех медвежьих привилегий!

– А все-таки, если Йорек Бирнисон вернется, – сказала Лира. – Если он вызовет Йофура Ракнисона на бой…

– Они этого не допустят, – решительно заявил профессор. – Йофур никогда не снизойдет до того, чтобы принять вызов Йорека Бирнисона. Йорек лишен всех прав. Он все равно что тюлень теперь или морж – не медведь. Или хуже того: тартарин или скрелинг. Они не станут драться с ним честно, как с медведем; убьют его огнебоями еще на подходе. Никакой надежды. Никакого милосердия.

– Правда? – с отчаянием сказала Лира. – А что с другими узниками медведей? Вы знаете, где их держат?

– Других узников?

– Ну, вроде… лорда Азриэла?

Профессора будто подменили. Он съежился, отпрянул к стене, предостерегающе покачал головой.

– Тсс! Тихо! Тебя услышат! – прошептал он.

– Почему нельзя говорить о лорде Азриэле?

– Запрещено! Очень опасно! Йофур Ракнисон запрещает о нем говорить!

– Почему? – спросила Лира, придвинувшись к нему, и тоже шепотом, чтобы не пугать старика.

– Держать лорда Азриэла под стражей – это особое задание, возложенное на Йофура Жертвенным Советом, – прошептал в ответ старик. – Миссис Колтер лично приезжала к Йофуру и посулила ему большое вознаграждение, если он изолирует лорда Азриэла. Видишь ли, я знаю об этом, потому что тогда я сам пользовался расположением Йофура. Я встретился с миссис Колтер! Да. Имел с ней долгую беседу. Йофур был очарован ею. Беспрерывно о ней говорил. Ради нее готов на все. Если ей надо, чтобы лорда Азриэла держали за сто километров отсюда, – будут держать. Все, что угодно, для миссис Колтер, все, что угодно. Он хочет назвать свою столицу в честь нее, тебе это известно?

– Значит, к лорду Азриэлу никого не допустят?

– Нет! Никогда! Но, понимаешь, лорда Азриэла он тоже боится. Йофур ведет трудную игру. Но он хитер. Он старается угодить обоим. Держит лорда Азриэла под стражей, чтобы угодить миссис Колтер; а чтобы угодить лорду Азриэлу, предоставляет ему все необходимое оборудование. Но это равновесие – ненадолго. Неустойчивое. И вашим, и нашим. А? Волновая функция этой ситуации очень скоро сожмется. Я это ответственно заявляю.

– В самом деле? – сказала Лира, но мысли ее были далеко, она напряженно обдумывала только что услышанное.

– Да. Язык моего деймона чувствует вероятности, понимаешь?

– Да. У моего тоже. Профессор, когда они нас покормят?

– Покормят нас?

– Должны же они давать нам пищу, иначе умрем. Тут на полу кости. Наверное, тюленьи, да?

– Тюленьи… Не знаю. Может быть.

Лира встала и вслепую нашла дверь. Ручки на ней, конечно, не было, не было и замочной скважины, и дверь прилегала к раме так плотно и сверху и снизу, что свет сюда не проникал. Она прижалась к металлу ухом, но ничего не услышала. Старик что-то бормотал у нее за спиной. Потом загремела его цепь – он повернулся там, устало лег и вскоре захрапел.

Она ощупью добралась до скамьи. Пантелеймон, устав светить, сделался летучей мышью, что очень устраивало его в темноте, и стал летать, тихо попискивая. Лира сидела и грызла ноготь.

Ей вдруг вспомнилось, о чем говорил тогда в Комнате Отдыха Пальмеровский Профессор. Какая-то заноза сидела у нее в голове с тех самых пор, как Йорек Бирнисон впервые упомянул о Йофуре, и теперь она вспомнила: больше всего на свете, сказал Профессор, Йофур Ракнисон хочет деймона.

Тогда она, конечно, не поняла; он говорил о панцербьёрне, это было неизвестное слово, и она не поняла, что речь идет о медведях, и думала, что Йофур Ракнисон – человек. А человек не бывает без деймона, так что все это показалось бессмыслицей.

Но теперь стало ясно. Все, что она слышала о короле медведей, связалось в целое: могущественный Йофур Ракнисон больше всего на свете хотел стать человеческим существом, со своим деймоном.

И когда она это поняла, в голове у нее стал складываться план: как подбить Йофура Ракнисона на то, что сам он никогда не стал бы делать; как вернуть Йореку Бирнисону его законный трон; как, наконец, добраться туда, где держат лорда Азриэла, и передать ему алетиометр.