Северное сияние

Но размышления ее длились не больше секунды: громко зарычал Пантелеймон, и кто-то – другой деймон – налетел на него, повалил на снег, сбив дыхание самой Лире. Потом чьи-то руки потащили ее, подняли, заткнули рот вонючей рукавицей, перебросили ее в чьи-то другие руки, так что нечем стало дышать, и закружилась голова, и заболело все тело. Ей вывернули руки за спину до хруста в плечах, кто-то связал ей запястья и нахлобучил на голову капюшон, чтобы заглушить ее крики – а она кричала, и громко:

– Йорек! Йорек Бирнисон! Помоги!

Но услышал ли он? Понять было нельзя – ее таскали туда и сюда, потом бросили на что-то твердое, и оно стало подскакивать и дергаться, как сани. До нее доносились дикие, неразборчивые звуки. Один раз она как будто расслышала рев Йорека Бирнисона, но очень далекий, а потом от всех ощущений остались только тряска, удушье, боль в вывернутых руках. Она всхлипывала от ярости и страха. Потом послышались незнакомые голоса.

– Пан! – прохрипела она.

– Я здесь, тсс, я помогу тебе дышать. Лежи тихо…

Мышиные лапки подергали капюшон, рот немного освободился, и Лира глотнула морозного воздуха.

– Кто они? – прошептала она.

– Похожи на тартар. Кажется, попали в Джона Фаа.

– Не может быть…

– Я видел, как он упал. Но он должен был ожидать такого нападения. Это же понятно.

– А мы должны были ему помочь! Надо было посмотреть алетиометр!

– Тихо! Притворись, будто ты без сознания.

Хлопал бич, тявкали на бегу собаки. По тому, как дергались и подпрыгивали сани, понятно было, что едут они быстро; Лира пыталась расслышать звуки боя, но донеслось только несколько слабых, далеких выстрелов, а остальное заглушал скрип саней да хруст снега под собачьими лапами.

– Они везут нас к Жрецам, – прошептала она.

В памяти всплыло слово поврежденные. Лирой овладел отвратительный страх, и Пантелеймон прижался к ней теснее.

– Я буду драться, – сказал он.

– И я буду. Я их убью.

– И Йорек, когда узнает. Он их разорвет.

– Далеко мы от Больвангара?

Пантелеймон не знал, и они решили, что дотуда меньше дня пути. Они ехали так долго, что в ногах у нее начались судороги, но наконец бег замедлился и кто-то грубо стянул с нее капюшон.

При свете мерцающей лампы она увидела широкое азиатское лицо под капюшоном из росомахи. В его черных глазах поблескивало довольство, и они еще больше повеселели, когда Пантелеймон-горностай вылез из анорака и, зашипев, оскалил белые зубки. Деймон человека, большая грозная росомаха, зарычал в ответ, но Пантелеймон не дрогнул.

Человек посадил Лиру и прислонил к бортику саней. Она валилась набок, потому что руки у нее все еще были связаны за спиной; тогда он спутал ей ноги, а руки развязал.

Несмотря на густой снег и туман, Лира разглядела, что человек этот очень сильный, и тот, кто сидел впереди и правил собаками, – тоже; они прекрасно удерживали равновесие в кренящихся санях, и было ясно, что, в отличие от цыган, чувствуют себя в этом краю как дома.

Человек заговорил, но она, конечно, ни слова не поняла. Он попробовал на другом языке – с тем же результатом. Тогда он сказал по-английски:

– Как зовут?

Пантелеймон предостерегающе взглянул на нее, ощетинился, и она сразу его поняла. Эти люди не знают, кто она такая! И ее похитили не потому, что она связана с миссис Колтер; так что, может быть, они посланы не Жрецами.

– Лиззи Брукс, – сказала она.

– Лиззи Брукс, – повторил он. – Везем тебя в хорошее место. Хорошие люди.

– Кто вы?

– Самоеды-люди. Охотники.

– Куда вы меня везете?

– Хорошее место. Хорошие люди. У тебя панцербьёрн?

– Он мой защитник.

– Не помогал! Ха-ха, медведь не помогал! Мы тебя увозили! – Он расхохотался.

Лира сдержалась и ничего не сказала.

– Кто твои люди? – спросил он, показывая назад.

– Торговцы.

– Торговцы… Что торгуют?

– Меха, спирт, – сказала она. – Курительный лист.

– Продавать лист, покупать меха?

– Да.

Он что-что сказал своему спутнику, и тот коротко ответил. Все это время сани не сбавляли хода; Лира села поудобнее и пыталась разглядеть, куда они направляются; но валил снег, небо было темное, и в конце концов ей стало так холодно, что смотреть больше не хотелось и она легла. Они с Пантелеймоном чувствовали мысли друг друга и пытались сохранять спокойствие, но если Джон Фаа погиб… И что с Фардером Корамом? Сумеет ли Йорек убить остальных самоедов? И сумеют ли ее отыскать?

Впервые ей стало немного жаль себя.

Прошло много времени. Человек потряс ее за плечо и дал ей полоску вяленой оленины. Мясо было жесткое, плохо пахло, но Лира проголодалась и, пожевав, почувствовала себя немного лучше. Она незаметно засунула руку под мех, проверила, на месте ли алетиометр, а потом осторожно вытащила жестянку с жуком-шпионом и сунула ее в меховой сапог. Пантелеймон в виде мыши залез туда и протолкнул ее подальше, в самый низ мехового голенища.

Покончив с этим, Лира закрыла глаза. Страх отнял у нее силы, и вскоре она забылась тяжелым сном.