Северное сияние (сборник)

При всем том генеральной нашей идеей оставалась Пизанская башня. Мы возвращались к ней всякий раз, когда Александр Александрович заходил ко мне, чтобы отпечатать очередное послание, и после, когда он купил где-то старенькую машинку и справлялся с деловой перепиской самостоятельно. Случалось, мы просиживали целые вечера, обсуждая различные способы спасения Пизанской башни. В газетах мелькнуло сообщение, что способ такой уже отыскан и вот-вот начнутся работы, которые исключат возможность падения башни чуть ли не в течение ближайшей тысячи лет, однако известие это вскоре было опровергнуто, да и вообще о Пизанской башне как-то забылось. Государства, большие и малые, враждовали друг с другом, в мировых столицах и тихих курортных городках созывались международные конференции, чтобы их помирить; лидеры разных стран произносили речи, которые с надеждой слушали люди, приникнув к экранам телевизоров; Африка голодала; Европа сокращала посевные площади; Америка боролась против холестерола; терракты следовали один за другим на всех континентах, кроме Антарктиды. До Пизанской ли башни тут было, скажите сами?..

Да и кого за это винить?..

Однако мы оба продолжали помнить о ней. Я не знал, что случилось с нашим письмом, с отличным конвертом большого формата, который подарил нам Тираспольский: в него удобно было вкладывать чертежи. Не знал, добралось ли наше письмо до Пизы или было перехвачено соответствующими органами, заподозрившими, что приложенный к нему чертеж имеет прямое отношение к военным объектам... Всего этого я не знал, как не знал, что мне отвечать тому же Тираспольскому, не говоря уже об Алле и Светлане, на их вопросы по поводу международного конкурса и его итогов. Но когда вечерами, бывало, мы сидели вдвоем, разговаривали и курили, когда моя комната, с низким, как положено в дешевом кооперативе, потолком наполнялась дымом и я распахивал настежь обе створки окна, чтобы ее проветрить, и мы оба, вдыхая свежий, сыроватый воздух, вглядывались в ночную мглу, где-то там, за соседними, рано засыпающими домами, над крышами с путаницей телеантенн, над черным, поглотившим тысячи километров пространством, казалось, мы видели силуэт Пизанской башни. Там, в вышине, среди звезд, она мерцала и светилась, и клонилась вниз, и еще немного — могла упасть, рухнуть на землю... И чтобы не случилось такой беды и несчастья, казалось нам, нужно немедленно куда-то бежать, кого-то спасать...

СИОНИСТ

1

Стыдно сказать, я и в синагоге-то за свою жизнь побывал только два или три раза... Первый раз — в Тбилиси, в той, что на проспекте Руставели, огромной, роскошной, сияющей огнями... Был вечер, пятница, в синагоге шла субботняя служба, какому-то американскому профессору, гостю научного конгресса, взбрело в голову записать ее на магнитофон — и вот навстречу мне, случайному прохожему, из синагоги вывалила целая толпа, обступила со всех сторон и повела к распахнутому настежь входу. Оказалось, меня просят нажать на магнитофонную стоп-кнопку, поскольку еврею даже такую малую работу в этот день выполнять не положено. И я выполнил все, что требовалось, то есть нажал кнопку, избавив тем самым от греха своих богобоязненных соплеменников, принявших меня, видно, за гоя...

В другой раз повел меня в синагогу мой ленинградский приятель — и я услышал кантора, который в молодости прошел со своей пулеметной ротой весь путь от Сталинграда до Берлина, там его заметил Жуков и направил в консерваторию, после нее будущий кантор несколько лет пел в Ташкентской опере... Подробности его биографии я узнал от того же ленинградца, но это потом, а когда я слушал, как на небольшом возвышении, закрыв глаза и раскачиваясь, полу-поет, полу-выкрикивает диковинную мелодию старый, ссохшийся человечек, и голос его растет, наливается неведомо откуда берущейся неистовой, исступленной силой, мне подумалось, что древнее песнопение на непонятном для меня языке чем-то напоминает современных рок-певцов.

Третий раз — да, их было три — я заглянул на Маросейку, не то в субботу, не то в пятницу, и по упомянутой причине служитель, торгующий карманными календариками, никак не соглашался продать мне один из них, но в конце концов он-таки согрешил и я ушел с календариком, приобретенным за двойную цену.

Все это я рассказываю лишь для того, чтобы объяснить, сколь малую роль играли в моей жизни сионизм и сионисты, которые якобы стремятся залучить в свои коварные сети наш богоизбранный народ... Во всяком случае, я имел дело с другими учителями, мне хорошо запомнились их уроки...