Северное сияние (СИ)

Люди стояли за ограждением из нарт, приготовив луки и слушая, как отдаляется собачья разноголосица.

- Они только с одной стороны, - уверенно сказал Исар.

- Да, это не кольцо, - согласился Яльдис.

- Может быть, медведь? - с надеждой спросил Ано.

Прошло ещё несколько мгновений и собачий лай прорезали человеческие крики.

- Пятьсот локтей! - возбуждённо воскликнул Исар. - Рискнём?

- Стой, где стоишь!

Звуки лая стали удаляться и постепенно затихли. Лесорубы отправились по следам своры и через двести метров нашли в изрытом снегу труп человека. Лицо и горло мёртвеца были разорваны в клочья до самой копны свалявшихся тёмно-русых волос. Одежды из медвежьего меха, примотанные к телу кожаными ремнями, также были порваны собаками в лоскуты. Рядом с трупом лежала тяжёлая накидка из цельной лосиной шкуры.

- Он сбросил плащ, готовясь защищаться.

- Странно, что мы сами не почуяли эту вонь. Всего пятьсот локтей...

В стороне лежала собака с распоротым боком. От раны поднимался пар, и пёс дрожал крупной дрожью. Исар поднял из забрызганного кровью снега короткое массивное копьё с кремневым наконечником.

- Людоед не выдержал, метнул свою палку и остался без оружия. Хотя...

Исар разжал уже начавшую коченеть, большую и смуглую от грязи кисть мертвеца и взял широкий резак из цельного куска яшмы.

- Он даже не успел пустить его в ход.

- Бедолага, - вздохнул Ано.

- Исар, собери его оружие, покажем старейшине, - распорядился Яльдис, осматривая следы на снегу. - Ано, добей собаку и сними шкуру.

Старый лесоруб задумчиво трогал пальцами подтаявшие кромки следов.

- Их было двое. Это дозорные. Давно они не заходили так далеко на Север... Преследовать второго не будем. Не уйдёт.

Вскоре из тридцати пяти собак вернулись тридцать две, и многие были изранены.

- Загрузим по пять брёвен, - приказал Яльдис сын Ньяля. - Надо отправляться домой...

***

В полярной стране всё было привозное. Зимой мужчины уезжали к промысловым стойбищам, и гружёные добычей караваны возвращались на ледник, в посёлки, расположенные в долинах вблизи стока талых вод. Вместе все жители общин собирались только летом, когда наступал полярный день, и миграции северного оленя достигали границ приледниковой зоны, а Озеро освобождалось ото льда.

Существовали крупные поселения, вокруг которых располагались более мелкие. Семьи жили в небольших срубных постройках на сваях, с низким потолком, плоской крышей и одним-двумя небольшими окнами, многослойно затянутыми рыбьей кожей, слабо пропускавшей свет. Брёвна стен прокладывали сухой осокой, промазывали озерной глиной снаружи и обтягивали тюленьими кожами изнутри. В углу у входной двери устраивался открытый очаг из речных камней, дым которого выходил наружу через отдушину в стене. Дрова также доставлялись из далёких речных долин, и использовались рачительно. У дальней от входа стены устраивался спальный шатёр из шкур, обогреваемый жирником - каменной или деревянной плошкой, в которой плавал скрученный из волокон фитиль. Отсутствие микробов и паразитов, а также низкая влажность в условиях вечного холода обеспечивали высокую сохранность запасов и сооружений, поэтому пожар был единственным концом для постройки в полярной стране.

В отдельных срубах устраивались парильни, где складывались каменки, а вдоль стен стояли скамьи и деревянные кадки с водой. Жар и холод делали баню самым чистым помещением, поэтому там выхаживали больных и рожали детей.

Промёрзшие кожаные бурдюки с отходами сбрасывали в бездонные трещины ледника, а тела умерших сжигали, отправляя в тёплую страну.

Маленькая Гисла отодвинула тяжёлый входной полог и вышла из дома. Песцовая шапка с высокой теменной частью дополнялась кроеными отдельно наушниками, завязанными тесьмой под подбородком. Обшитый костяными бусами шарф из беличьих хвостов охватывал шею. Оленьи буфы шли от плеч, и на животе были прихвачены широким и плотным поясом из меха с собачьих лап. Лисьи натазники, штаны и длинные наколенники из оленьего меха находили на невысокие собачьи унты, до щиколоток подшитые нерпичьей кожей. Ноги девочки были утеплены чулками из оленьей замши на заячьей подкладке, а в унты вложены стельки из сухой травы. Наряд дополняли рабочие рукавицы на заячьем меху с наладонниками из нерпичьей кожей...

Возможностью выжить в условиях севера кроманьонцы были обязаны сложным видам меховой одежды, не в меньшей степени, чем новым методам строительства, охоты и использования огня.