Северное Сияние. Том 2 (СИ)

Эльвира же после его поцелуя остановилась на самом пороге смерти – рот ее был распахнут, дыхание булькало и хрипело, но мутная поволока с глаз исчезла. Вырубившийся Валера, может с испуга, а может от недостатка умения передал ей сил «на все деньги» – примерно также можно затушить костер, засыпав его золотыми монетами.

Но для нас вопроса цены сейчас не стояло – Эльвире просто нельзя было умирать. Нам сейчас вообще никому нельзя умирать, потому что после этого нужно воскресать – что не останется в стороне от родственников и кураторов, а еще ведь нужно будет после вновь создавать слепок души. А как это делать без лояльного навигатора, никто из нас не знает.

Отвалившись в сторону от прерывисто и хрипло дышащей (но дышащей!) царевны, оскальзываясь на ее крови я отполз в сторону и привалился спиной к столу. Все тело наполняла болезненная слабость – даже моргать затруднительно, не то что передвигаться.

Пытаясь устроиться поудобнее, левой ладонью вляпался во что-то неприятное. Опустив взгляд, руку отдернул – рядом со мной склизкой грудой собралось оторванное кнут-щупальце. То самое, которое за миг до звукового удара вместе с рукой выдернула Елизавета из плеча Спящего. И выдернув, выкинула в этот мир, избавляясь как от гранаты с уже сработавшим спусковым рычагом запала.

Ну да, там я об этом не подумал, а сейчас вижу – неизбежный щелчок кнута раздался здесь, вон ни одного стекла нет. Да и сквозняк по щеке веет, мебель по-другому стоит, по стенкам прижатая.

А это значит что? Правильно, это значит, что все вокруг теперь знают, что в коттедже Артура Волкова что-то взорвалось и стремительно бегут сюда чтобы узнать, в чем дело.

Господи, как же мне хочется просто лечь и поспать минут шестьсот, а после встать и без забот пойти просто прогуляться, пусть даже по серым от ноябрьской хмари улицам.

«Не в этот раз» – подсказал я сам себе, усилием поднимаясь. Лишние зрители нам сейчас точно не нужны. Так что мне необходимо встать и еще сделать кучу дел.

Глава 15

Посыльный перехватил цесаревича Алексея перед самыми дверьми Театра Европы, расположенного на перекрестке улиц Рубинштейна и Баланчивадзе, на знаменитом променаде, уже более полувека являющемся главной артерией ночной жизни Петербурга. Столь неожиданный – время за полночь, вызов государя наследника удивил, заставив моментально бросить предельно удивленную компанию и спешно удалиться.

Считанные минуты пути до Михайловского замка, не уложившиеся даже в четверть часа, пригодились цесаревичу для того, чтобы привести себя в порядок – и шагая по коридорам, дабы предстать пред взором непосредственного начальства он выглядел бодро и молодцевато. Будучи, как и полагается настоящему гусару, «до синевы выбритым и слегка пьяным».

Двое кавалергардов бесшумно распахнули двери, пропуская цесаревича в кабинет. Едва он зашел, также тихо створки закрылись, оставив его наедине с Императором и призрачным эхом оставшегося в коридоре стука каблуков.

Несмотря на неожиданный вызов, настроение у цесаревича было преотличнейшее – абсолютно все матчи широко распиаренного турнира закончились именно так, как и планировалось. И даже более того, результат получился определенно лучше самых оптимистичных расчетов. Настроение у наследника было отличное, а сам он совершенно спокоен – его нашел отправленный посыльным офицер свиты, а не экстренный вызов на портативный ассистант, что исключало срочность государственной важности. Именно из-за этого кажущегося ситуативного спокойствия наследник престола не сразу заметил и понял, что расположившийся за столом царь мрачнее тучи.

Пройдя в самый центр кабинета, цесаревич вытянулся по фрунт и замер, ожидая пока государь обратит на него внимание. Император же на срочно вызванного наследника пока не бросил ни единого взгляда. Он сидел неподвижно, и лишь его правая рука словно жила своей жизнью – равномерно перемещаясь по столешнице влево и вправо с равными интервалами.

Несколько секунд тяжелой тишины, наполненной лишь шелестом ладони по столу, и Император резко поднял взгляд горящим золотым огнем глаз, словно только сейчас заметив присутствующего. Скупым кивком поприветствовав цесаревича, государь круговым жестом провел по столешнице, поворачивая изображение так, чтобы и Алексей теперь видел то, что видел и Император. Наследник же в этот момент пытался вспомнить, когда последний раз видел сияние магии в глаза отца. И понимал, что очень и очень давно не было подобного, с момента памятного шторма, устроенного государем в Финском заливе.

Отбросив в сторону непрошенные мысли, цесаревич сконцентрировался на неподвижной пока объемной картинке угловатого коттеджа, выполненного в вошедшем совсем недавно в моду архитектурном стиле хай-тек: белоснежные стены, асимметрия прямых линий, сдержанная голубая подсветка фасада и парковых дорожек, широкие панорамные окна.

Картинка изображения словно замерла. Двигались только цифры секунд, показывая, что воспроизведение запущено. Видео, судя по угловой марке и дате, являлось сегодняшней ночной съемкой с военного беспилотника.