Северные были

Писать разведчица отказалась: некуда здесь и некому. А Дуся писала:

«Дочь моя! Расти счастливой, умной, любимой всеми. Когда не станет твоей мамочки, то ты не думай о ней ничего плохого. Ты молодая, тебе надо жить и быть полезной людям.

Доченька! Передаю тебе пальто, перешей его к зиме. Деньги, десять рублей, мне теперь тоже не нужны. Живите с тетей Марией. Помни меня.

Прости, дитя, что я погибла. Целую крепко. Твоя мама».

Ночью Ася разбудила женщину, с которой сидела в камере, и горячо зашептала:

— Если останешься живой, то сообщи моей маме о том, что ее дочь…

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

В конце марта 1967 года в Государственный комитет по радиовещанию и телевидению при Совете Министров Союза ССР пришло несколько необычное письмо. В нем Елизавета Ульяновна Историкова, проживающая в городе Харькове, сообщила о том, что в апреле 1942 года в одной с нею камере гестапо города Ахтырки Сумской области сидела молоденькая радистка, которую все звали Асей. Это была красивая, на редкость твердая решительная девушка.

Несмотря на ежедневные, ежечасные допросы фашистов, пытки, голодовки, Ася не теряла бодрости духа, не выдала никого из товарищей.

«Где-то перед Первым мая 1942 года, — писала Историкова, — Ася, зная или предполагая, что ее фашисты расстреляют, открылась мне. Открылась с тем, чтобы я сообщила матери о ее смерти. И вот вскоре Асю увели. Куда? Не знаю. Скорей всего туда, откуда еще никто не возвращался…»

Полтора-два месяца спустя Историкова вышла из камеры полуослепшей и — что самое страшное — душевнобольной.

Неудивительно, что после всего пережитого. Историкова на долгие годы забыла об Асе. И только в марте 1967 года наступило просветление, память медленно стала возвращаться к ней. И первое, о чем она вспомнила, были кошмары гитлеровской оккупации, Ахтырка, гестапо, Ася…

Но фамилию, отчество, место рождения Аси Историкова так и не могла вспомнить. Со слов разведчицы она запомнила только, что та была откуда-то с Севера, в Ахтырке поддерживала связь с одноглазым мужчиной и официанткой, у которой была дочь.

«Может, Ася каким-то чудом осталась жива, — заканчивала свое письмо Историкова. — Может, где-то работает сейчас. А если ее тогда… Надо найти Асю, живую или мертвую. Она была настоящей героиней и патриоткой. Такие люди при жизни заслуживают чести, а после смерти — памятника».

Государственный комитет по радиовещанию и телевидению заинтересовался письмом и направил его в Ахтырский районный комитет партии с просьбой выяснить судьбу Аси и ее друзей, с которыми она работала.

Нелегкой оказалась задача. В решение ее включились многие люди — партийные и советские работники, милиция и сотрудники УКГБ Сумской области.

Прошло три месяца. И вот в июне 1967 года первому секретарю Усть-Кубинского райкома КПСС Вологодской области Никону Павловичу Сучкову пришло письмо следующего содержания: