Северные были

— По слухам, в городок из Германии прибыло много войск. С танками и артиллерией. Что-то копают в земле, арестовывают местных жителей. На площади строят виселицы…

— Хорошо, проверим, — сказал командир.

Ночью группа, оставив землянку в глухом лесу, вышла на задание. Сообщение лесника подтвердилось — передислоцировалась целая немецкая дивизия. Вероятно, для возведения будущей обороны против успешно наступающих на Восточном фронте советских войск и борьбы с партизанами. Попутно разведчикам удалось засечь два фашистских эшелона — один с живой силой и один с техникой, — проследовавших к линии фронта.

Эти важные сведения нужно было срочно передать в Центр. На этот раз Василий развернул свою рацию на окраине небольшого словацкого сельца, от которого до заросших лесистых холмов, предгорий Карпат, рукой подать. Выброшена антенна, подключено питание и в эфир полетели известные только в одном месте, где-то на территории Советского Союза, позывные.

— Есть связь, — сообщил Василий командиру, которого все девять советских разведчиков называли просто — Александр.

— Передавай…

Точка… тире… точка…

Неожиданно на другом конце сельца раздались сухие трели автоматных очередей. В населенный пункт ворвались фашистские каратели. Разведчики быстро заняли оборону и открыли прицельный ответный огонь.

— Вот радиограмма, — сунул командир бумажку Василию. — Продолжай работать. Я вступаю в бой.

Василий, не прекращая передачи закодированной радиограммы, придвинул поближе автомат. Выстрелы ближе и ближе… Пули уже вздыбливают серую дорожную пыль в каких-нибудь пяти-шести шагах от рации.

Но вот сеанс закончен. Василий быстро собрал рацию, откинул прилипшую ко лбу черную прядь волос и дал короткую очередь из автомата.

— В лес!

Через несколько минут разведчиков и след простыл.

2

Сухопарый седеющий оберст со сросшимися на переносице густыми бровями нервно прошелся по кабинету, потом оперся костлявыми пальцами о стол и, не глядя на вытянувшегося перед ним обер-лейтенанта, вкрадчиво спросил:

— Вам известно, что вот уже три месяца у нас под носом действует группа русских разведчиков, сброшенных с самолета?

— Так точно…

— А вам известно, что эти русские знают каждый шаг наших войск?

— Так точно, господин…

— Может, вам известно и то, — со злостью перебил обер-лейтенанта полковник, — что не далее как вчера советские самолеты разбомбили аэродром под Братиславой, вероятно, по разведданным этих русских?

— Господин полковник, они неуловимы, как призраки. Сколько ни гоняемся… Местное население им помогает… Особенно в лесах…

— Знаю. Всех заподозренных в помощи партизанам и русским расстреливать. Лесные кордоны сжигать, лесников вешать на первом попавшемся дереве. Призраки, — усмехнулся оберст. — Вашей контрразведке надо поучиться работать у этих призраков. Что вы намерены предпринять?

— В группе русских должен быть наш человек. По слухам, они свои потери пополняют из чехословацкого партизанского отряда, а в него мы заслали…

— Действуйте, — внимательно выслушав обер-лейтенанта, сказал полковник. — Только быстрее.

3

Неумолчно нашептывает какую-то тайну осенний лес. Любит Василий в редкие часы отдыха прислушиваться к его невнятным шорохам. Он лежит в землянке на жестком ложе из елового лапника, а мысли витают далеко-далеко, в родном краю…

Да, есть на Вологодчине Кадуйский район, а в нем в два посада деревушка Судаково, окруженная со всех сторон обомшелым ельником и бронзовым сосняком. В этот лес любил он бегать со своими сверстниками за грибами и ягодами. Частенько лазал на деревья за сорочиными яйцами. Однажды сплоховал мальчонка, упал с дерева, вывихнул ногу, но домой пришел сам, не издав и звука от нестерпимой боли. Думали родители, все пройдет, но сынишка остался хром на всю жизнь.

Из-за этой-то хромоты много пришлось пережить Василию. Когда началась Великая Отечественная война, все товарищи ушли на фронт, бухгалтеру райпромкомбината седой военком отказал.

— Да, я прихрамываю, но бегаю не хуже других, — доказывал Василий. — Знаю винтовку, умею стрелять, бросать гранату…

— Не могу, — отрезал военком.

— Зато я могу и должен воевать, — твердо заявил Василий.

Известно, кто сильно желает, для того нет невозможного. Вот и Василий добился своего. В 1942 году его направили в школу, которую он отлично окончил. Потом один участок фронта, второй… И, наконец, эта последняя выброска в глубокий тыл врага, на оккупированную фашистами территорию Чехословакии. Задание — сбор разведданных о войсках противника.

…Ах, Кадуй, Кадуй… Там сейчас, наверное, вот так же неумолчно шумит лес. Прислушиваются к нему отец с матерью, вспоминают сына, гадают: жив ли? «Жив, жив, бьет фашистов, — мысленно отвечает им разведчик, — только не послать отсюда весточку о себе, как не дойдет и ваше письмо до сына. Откуда вам знать, что в далекой стороне без фамилии, а только под кличкой Василий, сражается с врагом ваш Валентин, Валюшка…»