Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1

«тобе ся, княже, кланяемъ и братьи новгородьцемъ;

на путь не идемъ, а братьи своеи не выдаемъ;

а с рижаны есме миръ взяли.

къ Колываню есте ходивъше, серебро поимали, а сами поидосте в Новъгородъ, а правды не створися, города не взясте, а у Кеси такоже, а у Медвеже голове такоже;

а за то нашю братью избиша на озере, а инии поведени, а вы, роздравше, та прочь (а вы толко раздравши да прочь);

или есте на нас удумали, тъ мы противу васъ съ Святою Богородицею и съ поклономъ;

то вы луче насъ исечите [неже поганыи], а жены и дети поемлете собе, а не луче погании;

тъ вамъ ся кланяемъ»[510].

Новгородцы отказались поддержать Ярослава в его походе на Ригу. Переяславские полки были отправлены домой, как и рижский отряд из Пскова. В ходе конфликта псковичи сумели сохранить самостоятельность в определении своей внешнеполитической позиции. Они даже выгнали сторонников Ярослава из своей общины:

«поидите по князи своемь, намъ есте не братья».

Не выдержав обид и своей беспомощности, Ярослав покинул Новгород. В качестве местоблюстителей он оставил сыновей — Федора и Александра. Те, однако, долго не продержались — зима была голодной, и народ бунтовал. В феврале 1229 г. новгородцы сменили посадника и отправили жесткие требования к Ярославу. Не дождавшись ответа и испугавшись городских волнений, княжичи со своими сторонниками сбежали из города. Новгородцы пригласили к себе нового правителя — Михаила Черниговского.

Новгородско-псковский конфликт 1228 г. неоднократно привлекали внимание исследователей[511]. Действительно, перед нами подробное изложение событий, в ходе которых был установлен военно-политический союз Рижской епархии и города Пскова, предполагавший оказание помощи сторонами друг другу в случае нападения третьей стороны — прежде всего, вероятно, новгородцев и литовцев[512]. Первый такой альянс источники фиксируют в 1210 г., но он не носил антиновгородской направленности. Тогда союз был подкреплен браком дочери князя Владимира Мстиславича и Теодориха фон Бекесховеде. Теперь, после смерти князя Владимира, союзные отношения подтвердила уже община Пскова.

Голод и дороговизна 1228–1231 гг. Миниатюра Лицевого Летописного свода, XVI в. (Борисенков, Пасецкий, 1988. Вторая цветная вклейка.)

Основной вопрос, вокруг которого раскладываются мнения и оценки событий, заключается в том, насколько реальными были планы князя Ярослава наказать псковичей. Или он в самом деле собирался идти на Ригу? Существовала ли действительно причина для конфликта или он был основан на домыслах и недоверии псковичей? А.В. Валеров считает, что Ярослав был оклеветан новгородскими оппозиционерами — сторонниками Внезда Водовика и Бориса Негочевича[513]. Исследователь, вслед за И. Я. Фрояновым и А. Ю. Дворниченко, полагает допустимым, что князь с посадником и тысяцким везли в голодающий Псков продовольствие — «овощь»[514]. Однако в летописи Ярослав причисляет «овощь», как и «поволокы» (ткани), к дарам, адресованным явно не для всех. «Овощь» — то есть плоды с огорода (ягоды, фрукты, овощи) — вряд ли мог накормить голодающий город[515]. Почву для конфликта Валеров видит в нежелании псковичей портить отношения с Ригой, борьба с которой нередко выходила для них боком. На эту почву новгородцы подсыпали слух о неприязни Ярослава к некоторым псковичам[516]. С другой стороны, Е.Л. Назарова считает, что опасения псковичей были вовсе не напрасны. Репрессии со стороны Новгорода и князя Ярослава вполне могли настигнуть обособившуюся республику (как это было, например, в 1179 г.)[517]. Также Назарова ставит под сомнение возможный успех русского вторжения в Ливонию в 1228 г.: «В источниках нет даже намеков на попытки русской стороны предварительно договориться с местными народами Восточной Прибалтики, без поддержки которых нельзя было рассчитывать на быстрый проход русского войска через всю страну к Риге»[518]. Исследовательница считает, что это и насторожило псковичей, которые, как и многие новгородцы, предпочитали развитие торговых связей, а не военного конфликта[519]. Однако очевидно, что без поддержки Пскова ни новгородцы, ни Ярослав на Ригу идти не собирались. Псковичи также вполне могли обеспечить поддержку некоторых соседних эстонских племен.