Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 2

Думается все же что такая реконструкция затруднительна. Особенно настораживает необходимость уличить летописца в ошибке или позднейшем редактировании текста. В актовом материале, на который опирается Назарова, действительно встречаются как Тидрик, так и Тидеман, но Тидрик — в русскоязычном документе XIII в., а Тидеман — в немецком документе XV в. Оба эти человека не только не имеют никакого отношения к Кивелям, но почти на два столетия разделены во времени. С другой стороны, стоит обратить внимание, что летописец прежде всего запомнил именно «Дидмана» (1256 г.) — и даже его сына обозначил в 1294 г. не по имени, а по отчеству «Титманович». И эти два упоминания, собственно, и есть те два случая, когда в летописи фигурируют Кивели — оба раза в событиях на Нарве, и оба раза указана родственная преемственность «отец-сын»[229].

Деревни и кихельконды Виронии в XIII в. по данным Датской поземельной книги. (Шмидехельм, 1956. С. 181): 1 — границы кихелькондов; 2 — деревни

Для составителя официальной городской летописи вообще было бы очень странно упоминать название незаконно возведенного городища, которое к тому же было только что сожжено и сровнено с землей. Да и не может быть «отий городок» калькой от Оттенбурга (Ottenburgh; Otho-burg; Otto-burg): если бы запись велась на слух, то он превратился бы в «Отень город» или «Отонь город», что далеко от «отий».

Надо полагать, в 1294 г. речь шла действительно про «отчий» городок. В Новгороде даже не знали имени этого «Титмановича» — известно было, что он сын того самого «Дидмана» и пытался построить укрепление на том же месте, что и его отец в 1256 г. Судя по Датской поземельной книге (Liber census Daniae), составленной около 1241 г., крупнейшим землевладельцем в областях Виронии, примыкающих к Нарве, был король Дании, а вовсе не Кивель[230]. Это не мешало рыцарю возвести на берегу «село великое», которое было сожжено новгородцами в 1294 г. Одновременно рядом на королевских землях возник город Нарва.

Скорее всего, после того как шведы бежали с Нарвы, датчане отправили послов в Новгород и открестились от действий Кивелей. Были созданы условия, чтобы исчерпать дело миром. Александр Ярославич предпочел согласиться. Его планы на Северо-Западе явно выходили за рамки простой карательной экспедиции. Князь, во-первых, хотел наказать своего давнего соперника шведского ярла Биргера, а во-вторых, укрепить великокняжескую и церковную власть в регионе — в среде местных племен (води, ижоры, карелов). Ради этого можно было пожертвовать вторжением в разоренную лишь за три года до того Виронию.

Печать новгородского князя Ярослава Ярославича, 1264 г. (Янин, 1970. Т. 2. С. 159–160, 256, 303, № 382)

§ 5. Поход Александра Невского в Финляндию, 1256/57 г

Новгородская летопись сообщает о событиях следующим образом:

«В то же лето, на зиму [1256/57 гг. ], приеха князь Олександръ, и митрополитъ с нимь; и поиде князь на путь, и митрополитъ с нимь; и новгородци не ведяху, кде князь идеть; друзии творяху, яко на Чюдь идеть.

Идоша до Копорьи, и поиде Александръ на Емь, а митрополитъ поиде в Новъгородъ, а инии мнози новгородци въспятишася от Копорьи.

И поиде съ своими полкы князь и с новгородци; и бысть золъ путь, акыже не видали ни дни, ни ночи; и многымъ шестникомъ бысть пагуба, а новгородцевъ Богъ сблюде.

И приде на землю Емьскую, овыхъ избиша, а другыхъ изъимаша; и придоша новгородци с княземь Олександромь вси здорови»[231].