Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 2

Особенно важно обратить внимание на участие киевского митрополита Кирилла в такой дальней экспедиции. Никогда ранее глава Русской церкви не доходил до этих земель. Очевидно, что Александр Ярославич стремился привлечь верховного иерарха к укреплению позиций православия в Водской земле и Карелии. На экспансию латинян князь пытался также ответить усилением проповеди. В похожем направлении, как уже упоминалось, действовали его дед Мстислав Удалой (в 1210 г.) и отец Ярослав (1227 г.). Во всех случаях это были меры по упреждению католической миссии. Надо полагать, в 1250-е гг. она действительно развивалась в Водской земле и Карелии, о чем писали Люнебург и Кивель в Рим[232]. Поездка митрополита в Копорье — столицу води («Ватландии») — должна была закрепить эти земли за православным патриархатом. Вероятно, в городе была построена церковь и утверждено местное духовенство — о создании отдельной епископии говорить затруднительно, но, скорее всего, Кирилл все же выделил отдельного иерарха для местных жителей. Именно так следовало действовать, чтобы не произошло совмещение епархий — ведь папа поручил архиепископу Рижскому назначить епископа в Карелию, а это было бы неканонично, если бы в этой земле уже существовал православный епископ. Кстати, предположительно буквально в то время, когда в Копорье находился киевский митрополит, архиепископ Альберт Зуербеер избирал кандидата для посвящения в первые «епископы Карельские».

Поход в чужую землю: ловушки, лесные завалы, неожиданные нападения. Гравюра книги Олафа Магнуса «История северных народов» (1555 г.) (Olaus Magnus. Historia de gentibus septentrionalibus. Rome, 1555. Book 7, Ch. 19)

Из сообщения летописи видно, что князь не хотел заранее оговаривать с участниками похода его цель. Александр собирался разобраться на месте. Наиболее традиционным было вторжение из Копорья в Эстонию — на то и был расчет. Запуганные немцы должны были запросить мира и дать новые гарантии от посягательств на Водскую землю и Карелию. Надо полагать, такие гарантии были даны — позднее мы не фиксируем активности католических миссионеров в этих землях.

* * *

Сначала, осенью 1256 г., Александр Ярославич с войсками и митрополит прибыли в Новгород. Затем суздальские и новгородские полки были направлены к Копорью, а сам князь с митрополитом отправились куда-то иным путем: «и поиде князь на путь, и митрополитъ с нимь». Новгородцы не только не знали, где князь идет, но и для какой кампании их собрали, отчего и гадали — вероятно на Чудь, на Эстонию, обычный маршрут для вторжения от Копорья.

Надо полагать, таинственность предприятия не только простой военной хитростью. Вероятно, Александр Ярославич с митрополитом Кириллом совершили объезд местных племенных нобилей, которые вынуждены были присягнуть великому князю. Личная присяга, как известно, важный элемент средневекового права. Над областью восстанавливался великокняжеский сюзеренитет. Местные жители становились подданными Владимирского государства, в то время как ранее они являлись просто новгородскими данниками. Скорее всего, именно поэтому новгородцы не были в курсе «кде князь идеть». В эти годы завершалось оформление Водской пятины Новгородского княжества[233].

* * *

Зимой 1226/27 г. на емь ходил Ярослав Всеволодович, после чего последовало их ответное вторжение на Неву[234]. В 1237 г. папское послание свидетельствует, что шведы также не контролировали тавастов[235]. Только зимой 1249/1250 г. ярл Биргер завоевывает Тавастланд[236]. И. П. Шаскольский считает, что в период с конца 1230-х гг. до 1249 г. емь платила дань Новгороду, а поход Биргера был направлен именно против русских подданных[237] В 1256 г., таким образом, Александр Невский совершал попытку освобождения своих земель.

Следует признать, что прямых указаний источников на подданство еми в это период нет. «Хроника Эрика» называет «русского князя» в качестве главного претендента на власть у тавастов[238]. Надо полагать, что прямой зависимости от Руси у еми в те годы не имелось. Земля тавастов была формально независимой. Особенно важно отметить, что ни в 1226/1227 г., ни в 1256/1257 г. князья не пытались принять меры по закреплению этой территории за собой[239]. Каждый раз мы имеем дело с грабительскими набегами, продолжением которых было либо изъятие дани, либо ответное вторжение. Примечательно, что следствием похода Ярослава в 1226/1227 г. стало не только ответное нападение еми, но и крещение карелов. Карелы, судя по всему, были участниками и русского нападения в 1256 г. Можно сказать, что вся линия отношений Руси и тавастов была в значительной мере опосредована карелами. Следует предположить, что и сами русские походы были обусловлены конфликтами тавастов с карелами.