Северные моря в истории средневековой Европы. Эра викингов и эпоха Оттонов. 300–1100 годы

Западнее, во Фландрии, слабое развитие коммерции, заметное в Генте и Турне в X веке, расцвело пышным цветом и принесло плоды – новую экономическую жизнь. Города, где производились ткани, – Аррас, Мент-Омер, Гент, Дуэ, Ипр и Лилль, столь важные позже, уже стали обретать форму и содержание. Нам известно, к примеру, что в Камбре в 1001 году активно действовали купцы. Турне в 1010 году характеризуется как важный торговый центр, а тремя годами позже, в 1013 году, в источнике упоминается купец из этого города, везущий шерсть для продажи в Гент, где с 1003 года существовала ярмарка. Очевидно, в Турне также продавался камень, который везли по Шельде в Гент и даже дальше. Аррас, согласно данным податного пункта 1024 года, имел много купцов, представителей тех же патрицианских семейств, что и в IX веке. Там же упоминается вино, которое поступало в этот период в город по суше – на телегах. Вино продавалось в 977 году в Абвиле, а немного позже стало распространенным напитком в Сент-Омере. В Аппас вино, должно быть, поступало из Шампани или долины Уазы, а в Абвиль и Сент-Омер – морем из Руана, откуда купцы отправляли его морем также и в Лондон. В 1036 году в Сент-Омере ели английский сыр. Очевидно, производство ткани, ранее осуществлявшееся в крупных поместьях, теперь передвинулось из сельской местности в новые городские центры. Возможно, уже тогда в этой промышленности началась специализация, потому что из Гента ткань отправляли на восток, из Сент-Омера и окружающего региона – в Англию, а из Арраса – на юг в центральную часть Франции.

Вдоль побережья также наблюдался экономический рост. Брюгге раньше был известен монетным двором и резиденцией администрации Фландрии. В 1010 году он стал называться portus и, согласно Economium Emmae 1037 года, международным торговым центром. Здесь и в соседних Аренсбурге, Виссане и Булони начали формироваться сильные морские традиции, ставшие известными позже. Но уже в то время они были достаточно сильны, чтобы Хардекнуд смог собрать в Брюгге флот из 60 кораблей, способный поддержать его притязания на английский престол.

Поскольку во Фландрии и долине Мааса активно развивалась экономическая жизнь, это не могло не затронуть Брабант, расположенный между ними. Новая дорога, заменившая Chausée de Brunehaut, теперь соединила Брюгге и Гент с Кёльном. Возможно, именно этой дороге Брюссель обязан ранним ростом и тем, что во времена Оттона III в нем уже чеканились монеты по образу и подобию Рейнской области. Но морское и речное судоходство в этом регионе, вероятнее всего, было важнее. Именно благодаря ему в начале XI века возвысился Антверпен, а купцы из Сен-Трона (Синт-Трёйдена) и Жамблу смогли посещать Лондон. В 1050 году Сен-Трон определенно был известен английским морякам.

Мы отметили, что коммерческий рост бельгийских городов был связан с Лондоном, с одной стороны, и Кёльном – с другой. Кроме того, некоторые контакты были установлены также с долиной Уазы. Ясно, что главный импульс к росту исходил от торговли, идущей на север, а не на юг. На это указывают монетные клады, найденные в разных частях Северной Европы и датированные этими годами. Деньги из монетных дворов Мааса, например, были найдены в Норвегии, Дании, Швеции, на Готланде, в Польше, на Руси, в Финляндии и Исландии. Два примера с противоположных концов скандинавского мира наглядно иллюстрируют этот факт. В монетном кладе из Исландии, датированном 1020 годом, мы находим среди множества германских монет пенни из Юи и Вердена. В финских кладах еще больше монет, чеканенных в долине Мааса между 983 и 1039 годами. В них присутствуют монеты из Туля, Меца, Вердена и Эпиналя, что на Верхнем Маасе, но больше монет из его низовий: 16 из Юи, 15 из Льежа, 9 из Намюра, 7 из Маастрихта, 4 из Тюэна, 4 из Ставело, 3 из Визе и 1 из Динана[200].

Деньги из Фландрии не так распространены в северных монетных кладах, как деньги из долины Мааса, однако в финских кладах рассматриваемого периода есть 4 монеты из Брюсселя и 5 из Фландрии[201]. Другие находки на Руси, в Швеции и Курляндии содержат монеты графа Балдуина IV, чеканенные до 1035 года, а в норвежском кладе, датированном 1060 годом, обнаружены также монеты из Брюсселя[202]. Совершенно очевидно, что импульс к торговому росту, который вызвал развитие этих бельгийских городов, пришел не только из Кёльна и Лондона, но из всей Северной Европы, протянувшейся от Исландии до Руси.