Северные новеллы

И вот отдыхаем мы как-то после маршрута возле костерка, слушаем транзистор. И вдруг душераздирающий крик. Я не знал, что так может кричать северный ворон. Его крик походил на предсмертный крик зайца. Карл в воде! То вскинутое намокшее крыло, то часть туловища мелькают среди бурунов. Видно, сильная, свирепая волна, накрыв валун, с ходу сшибла птицу в реку.

Вскочили, побежали берегом, прыгая с валуна на валун, как снежные бараны. А Лорд уже впереди. Обогнал плывущую по течению птицу, бросился в реку.

— Лорд, назад!

Черта с два! Не послушался приказа.

— Конец Карлухе, братцы...

— Да, не помилует. Разорвет в клочья...

Вытянутая из воды лобастая голова Лорда приблизилась к ворону, мощные челюсти схватили Карла поперек туловища... Река в этом месте делала крутой вираж, мы ненадолго потеряли из виду птицу и пса.

Выбежали на широкую косу, остановились в растерянности.

Сидит Карлуха на мелких камнях, расправив крылья, стряхивает, сушит перья, а Лорд, довольный (довольство у него всегда на морде написано), преспокойно лежит рядышком, глядит на птицу янтарными глазами. Пять минут спустя Карл взлетел на дерево. Так оно спокойнее.

С этого дня отношения Лорда и Карла совершенно изменились.

Во-первых, ворон перестал дразнить пса, гавкая по- собачьи, что раньше делал при каждом удобном случае. Нельзя сказать, что они сдружились, нет; точнее, они как бы не замечали друг друга. Теперь нам не надо было бросать Карлу куски хлеба и мяса, потому что он трапезничал возле кухоньки. Вышагивает, переваливаясь с боку на бок, как ожиревшая домашняя утка, подбирает отбросы. При случае не прочь схватить лакомый кусок прямо со стола. Лорд рядом лежит, зевает. Но вот нахальная, прожорливая птица подходит к собачьей миске. Пес злобно рычит, подняв верхнюю губу. Ворон косится то на собаку, то на миску. Явно хочет поживиться предназначенной псу пищей. Предупреждая воровство, Лорд громко лает. Карл отскакивает в сторону и ковыляет к кухонному столу...

Вскоре вертолет отвез отряд в новую «выкидушку», за полсотни километров. К вечеру того же дня Карл разыскал нас.

На Северной Камчатке вторая половина августа — время леденящих ветров с Ледовитого океана, тумана, дождей, первого снега. Туманы спускались такими плотными и непроницаемыми, что на расстоянии вытянутой руки я не видел ладони. Бредешь в такое ненастье тайгою, вдруг — мать честная! — бесшумно, призраком надвигается на тебя вскинувшийся на дыбки Потапыч. Вот его башка с маленькими ушками, мощное, округлое, заплывшее к осени жиром туловище. Да как же Лорд такого верзилу не учуял?! Вскидываешь ружье, почти не видя не то что мушки — конца дула, ловишь в прицел медвежью голову. Через мгновение видишь: вовсе это не мишка — замшелый валун причудливой формы; мимо него плывут пепельные клубы тумана, и чудится, что эта каменная глыба надвигается на тебя... Нет, чутье у нашего пса превосходное, он не подведет.

С Чукотки, с острова Врангеля в сторону Южной Америки на зимние квартиры потянулись тысячи белых гусей и журавлей. Они летели строгими клиньями на головокружительной высоте, но в чутком воздухе нам был слышен крик птиц. В нем, этом крике, была тоска, тоска. Близкая зима, жестокие морозы и пурга гнали пернатых в чужие страны, и они прощались до будущей весны со своей суровой родиной.

А Карл и не думал улетать. Северный ворон зимует там, где рожден.

Птица настолько привыкла к людям, прижилась на стоянке, что стала совершенно ручной. Безбоязненно брала пищу с ладони. Бывало, так наломаешься в маршруте, что забудешь бросить кусок нашему Карлухе. Ворон непременно напомнит о себе: долбанет тяжелым клювом в резину бахилины, а то и по руке и издаст недовольный звук, очень похожий на тот, какой рождают ржавые петли двери.

Если стояла особенно сырая и ветренная погода, Карл кричал за палаткой. Кто-нибудь расстегивал, раскрывал полог, птица входила в нагретое человеческим дыханием помещение и устраивалась на ночлег в углу. В противоположном углу на оленьей подстилке лежал Лорд.

Собирались в маршрут. Лорд куда-то исчез. Мне это показалось странным, потому что пес обычно всегда после нашего завтрака крутился на стоянке. Я позвал собаку. В ответ не раздалось знакомого басовитого гавканья. Закинув за плечи рюкзаки, ружье, я уже хотел отправиться с начальником отряда в путь — Лорд, безусловно, нагонит нас, отыщет по следу,— когда раздался громкий и нескончаемый крик Карла. Ворон летел со стороны реки. С высоты хлопнулся на голову начальника отряда, ударил его крылом, сдернув капюшон геологической гимнастерки. Потом вдруг сел на мое плечо, пребольно долбанул клювом в шею и взлетел. И орал так, будто его живьем резали.

Мы все поняли. Что-то случилось, и Карл сообщал нам о происшествии. Не сговариваясь, побежали в сторону реки, откуда прилетел ворон.