Читаем Северные новеллы полностью

Из рубки, в высокой форменной фуражке с «крабом» и куртке с погонами, выглянул моторист, девятнадцатилетний парень из местных чалдонов, по имени Серафим, по фамилии Хохлюшкин, прозванный, языкастыми геологами Сэром Хохлюшкиным. Совсем недавно был Сэр Хохлюшкин обыкновенным парнишкой из сибирской глубинки, по-чалдонски угловатым и рассудительным; да вот кончил он училище, доверили ему катер — и словно подменили хлопца. Стал корчить из себя черт знает кого. Полагаю, капитан океанского лайнера или гигантского атомохода держит себя несоизмеримо доступнее, скромнее. Правда, прозвище никак не соответствовало наружности Сэра Хохлюшкина, в ней не было даже намека на аристократичность: лихо вздернутый нос, беленькие бровки и ресницы, большой рот с толстыми губами, все лицо обляпано четкими крупными веснушками,— но в поведении, манерах он ничуть не уступал английским баронетам. Спросишь его о чем-нибудь, так он, подлец, сразу никогда не ответит. Лишь через минуту-другую, досадливо поморщившись, словно его оторвали от трудных и важных размышлений, переспросит: «Что?..» — таким тоном, что сразу пропадет всякая охота с ним разговаривать. Когда пассажиры ненароком нарушали судовые правила — например, на полном ходу подходили близко к борту,— Сэр Хохлюшкин коротко говорил им: «Спишу на берег. Как пить дать», и при этом зеленые кошачьи глаза его становились холодными как лед, а губы были строго поджаты. Как бы оправдывая свое прозвище, в одежде он был педантом: белоснежная рубашка с галстуком, брюки клеш всегда с бритвенно-острой стрелкой, штиблеты начищены до зеркального блеска. Сэр Хохлюшкин, очевидно, играл роль старого морского волка, потому что не выпускал изо рта большую изогнутую трубку, хотя по-настоящему не курил, никогда не затягивался дымом. Справедливости ради следует сказать, что он был пареньком работящим, безотказным, мог простоять за штурвалом сутки и никогда не жаловался на усталость.

Сделав мне замечание, Сэр Хохлюшкин зашел в рубку и запустил двигатель. Я вытер ноги и прошел на палубу, где на голых, горячих от солнца досках, разморенные жарою, лежали знакомые парни, буровики нашей экспедиции. Оказалось, что они тоже едут в поселок на базу получать новый буровой станок. Их было трое. Они ухмылялись, когда Сэр Хохлюшкин выговаривал мне.

«Ярославец» взревел мощным двигателем, отвалил кормой от берега и пошел вниз по течению, разламывая реку двумя тяжелыми водяными пластами. Я думал, что на Лене поубавится мошки и гнуса, но ошибся: стояло полное безветрие, этих летучих тварей

на катере оказалось не меньше, чем на берегу. Они тучей висели над палубой, загораживая солнце, залезали под накомарник, штормовку, жалили тело, набивались в уши, ноздри, рот. «Дэтой» и другими средствами от мошки натираться в такую жару бесполезно, настоянная на спирту жидкость быстро выдыхалась и прекращала свое действие.

Промаявшись с полчаса на палубе, я предложил буровикам спуститься вниз, в каюту. Парни отказались: в каюте такая парилка, что не продохнешь, потому что в камбузе, расположенном впритык к каюте, раскочегарена плита, там в ведре варится ушица. Действительно, из щели незадраенной, приоткрытой двери, ведущей в камбуз и каюту, струился вкусно пахнущий парок. Пришлось терпеть.

Изредка я поглядывал в открытое окно рубки. Сэр Хохлюшкин, лихо сдвинув набекрень фуражку и выпустив на волю русый чуб, небрежно крутил штурвал и напевал одну и ту же строчку из песни: «Капитан, капитан, улыбнитесь...»

Глухие места вокруг: ни поселка, ни хуторка.

Берега в легкой дымке: воздух над рекою насыщен водяной пылью, а камень раскален солнцем. За тысячелетия воды могучей реки прогрызли землю глубоко, и казалось, Лена течет в гигантском бесконечном ущелье. Один берег, курчавый от тайги, был ярко освещен солнцем, а другой оставался в тени, и рваные клочья туманов, притулившиеся в ложбинках, не таяли здесь даже в полдень. Пейзаж давил, что ли. Иногда приходило в голову: весь мир состоит вот из этого ущелья, реки и голубой полоски неба наверху. Изредка берега неожиданно и ненадолго переходили в равнину, и открывались иные дали: табуны разноцветных гор, невесомые, как бы плавающие в воздухе, подковы хребтов, неоглядная небесная синь с лебяжьими островками облаков.

«Ярославец» вдруг резко сбросил обороты двигателя. Сэр Хохлюшкин просунул голову в открытое окно рубки, напряженно всматриваясь в реку. Мы приподнялись на палубных досках, прикрыли ладонью глаза от солнца.

Метрах в пятидесяти от катера переплывал реку медведь. Плыл он, смешно вытягивая шею, чтобы не захлебнуться, из воды то и дело показывалась огромная спина.

— Попался бы ты мне, «хозяин», лет пятнадцать назад, до запрета на свободный отстрел! Поговорил бы с тобой по душам! Как пить дать! — с бывалым видом бросил Сэр Хохлюшкин.— А сейчас нельзя.

— Позвольте вам не поверить, Сэр. Вы сейчас врете, как сивый мерин,— заметил я.

— Почему? — Сэр Хохлюшкин холодно взглянул на меня.

Я ответил:

— Потому что пятнадцать лет назад вы, Сэр, еще сосали мамкину титьку и пачкали простыни в кроватке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Последний рассвет
Последний рассвет

На лестничной клетке московской многоэтажки двумя ножевыми ударами убита Евгения Панкрашина, жена богатого бизнесмена. Со слов ее близких, у потерпевшей при себе было дорогое ювелирное украшение – ожерелье-нагрудник. Однако его на месте преступления обнаружено не было. На первый взгляд все просто – убийство с целью ограбления. Но чем больше информации о личности убитой удается собрать оперативникам – Антону Сташису и Роману Дзюбе, – тем более загадочным и странным становится это дело. А тут еще смерть близкого им человека, продолжившая череду необъяснимых убийств…

Александра Маринина , Алексей Шарыпов , Бенедикт Роум , Виль Фролович Андреев , Екатерина Константиновна Гликен

Фантастика / Приключения / Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Прочие Детективы / Современная проза