Северные новеллы

Побег Бешеный совершил еще в дороге. Двое суток — день и ночь — он бился в дощатой времянке, хрипел, скулил. Люди подумали, что зверь голоден, и с опаской сняли ремешок, стягивающий челюсти; при этом он изловчился и до крови располосовал клыками человеческую руку. Пищу гордый, непокорный пес не принял.

Затем он резко, без перехода, успокоился. Лежа со связанными лапами, собака тоскливо глядела в оконце с жиденькими рамами. Там, за окном, сверкал день, мелькали частые деревья, синело яркое небо. Там была свобода, которую Бешеный так желал и любил...

И умный пес понял, что злобой людей, лежащих на нарах и сидящих за самодельным столом, не пронять, не одолеть. Надо притвориться сломленным, покорным. И он притворился таким. Съел целую миску гречневой каши с мясом. Попил концентрированного молока. Даже разрешил потрепать себя по загривку. Воображаю, чего это ему стоило! И люди, успокоенные, обрадованные крутой переменой в поведении собаки, потеряли бдительность. Они развязали пса. А он именно этого и добивался.

Два прыжка понадобилось вожаку, чтобы оказаться на свободе. Один — и он вспрыгнул на стол. Другой — и Бешеный крутолобой головой, мускулистыми плечами вышиб жиденькую раму оконца, на ходу выпрыгнул из санно-тракторного поезда на обочину дороги. Острые края разбившегося стекла, как медвежьи когти, врезались в тело собаки, продрали бока, чуть было не отсекли правое ухо. Вожак побежал обратной дорогой. За ним на снегу тянулся кровавый пунктир.

Люди не преследовали собаку. Побоялись. И правильно сделали. От Бешеного лучше держаться подальше.

Начальник глянул на меня и кивнул на вожака.

— Рука не дрогнет?

— Надо — значит, надо. Не дрогнет.

— Бей под левую лопатку... Нового вожака сразу не покупай. Сначала попробуй в упряжке. Пусть собаки его признают, подчинятся ему.

— Конечно.

— Ну, пошел! До встречи.

— Счастливо оставаться, ребята!..

Последнюю фразу я выкрикнул вместе с ударом бича. Груженная ящиками с керном нарта, скрипнув полозьями, тронулась с места. Вскоре наша хижина исчезла за поворотом реки; впереди виднелась едва приметная тропа, припорошенная снегом.

Ездить на тяжело груженной нарте в дальний путь— это вовсе не удовольствие. Трудная, порою изнурительная работа. То и дело приходится перетягивать дубленые ремни, стягивающие груз, на спуске тормозить осто- лом и ногой, при подъеме толкать нарту, помогать псам- трудягам. Несмотря на мороз, от тебя идет пар, как от разгоряченного скакуна, рубаха не просыхает. Да еще следи, как бы не разбить о ствол дерева нарту или не загреметь под откос самому.

На каждую собаку приходилось груза килограммов по сорок. Это предел. Можно было бы запрячь их цугом — попарно вдоль одной веревки, им было бы полегче тянуть такую тяжесть. Но цуговая упряжка лишает собак необходимой на извилистой тропе маневренности. Поэтому псы были запряжены веером. Любой самый крутой поворот при таком способе подвластен погонщику.

И конечно, незаменимый помощник каюра — умный, опытный вожак, которому его сородичи подчиняются не огрызаясь. Недаром на Крайнем Севере хороший вожак ценится дороже всяких денег. Именно таким был Бешеный. Мои команды он схватывал на лету, понимал с полуслова. Кроме того, вожак зорко следил, чтобы кдждый пес честно работал, не филонил. Вот ослабла постромка Персика, волочится по снегу: пес устроил себе самовольно передышку. Я не успеваю подстегнуть его бичом. Бешеный тут как тут с коротким рычанием погружает клыки в шею ленивца. Наказанный пес, будьте уверены, теперь начнет трудиться на износ. Даже Маньку он не милует, хотя ее лень можно понять. Она на сносях. Между прочим, виновник интересного

положения сучки он, Бешеный. Но ему на это наплевать. В упряжке для него все равны и должны работать на совесть. Изредка сучку рвет. Вырвет на ходу — и мчится как ни в чем не бывало. Хорошая собака, не зря прежний хозяин ее продавать не хотел.

Время от времени на нарту вспрыгивает Буран и пробирается ко мне по ящикам. Я знаю зачем. Всем неплох пес, но не умеет, дурачок, выгрызать застывший между когтями лед. Лед почему-то нарастает на лапах Бурана чаще, чем у других собак. Не останавливая нарту, я ножичком быстро вычищаю замерзшую влагу; Буран в знак благодарности смачно лижет мою физиономию и спешит на помощь своим соплеменникам. Все забываем попросить эвенов в поселке сшить из камуса псу мокасинчики, они необходимы ему в дальней дороге.

Бешеный видит, как Буран вспрыгивает на нарту, и не возвращает собаку на место. Понимает: не от безделья, иначе пес охромеет и не побежит. Умен вожак. По-волчьи. По-волчьи злобен и по-волчьи умен.