Северные огни

— Так оно и есть. Мне дела нет до сплетен; вот честное слово, нет. Но пусть меня повесят, если я позволю старику Боттому расхваливать мне в глаза добродетели моего почтенного папаши; я не я буду, если не раскопаю что-нибудь в ответ!

Глава 12 ДЕРЕВЕНСКИЕ ПЕРЕСУДЫ

Мисс Вайолет Кримп была веселой, приветливой, добродушной особой среднего возраста, в самом соку, как говорится, пухленькой, точно куропатка, и почти такой же общительной. Темные ее волосы, уже испещренные кружевными прожилками серебряных нитей под стать паутинке, обрамляли лицо, что любой сторонний наблюдатель назвал бы нежным и хрупким. Хрупким в том смысле, что на него неизменно тратилось такое количество косметики — столько крема-румян тут, столько белой рисовой пудры там, столько всего и повсюду, — что само собою напрашивалось сравнение с миниатюрной фарфоровой куколкой, чьи изящные, тонкие черты того и гляди пойдут трещинами от малейшего неосторожного прикосновения. Тот же самый сторонний наблюдатель не без оснований предположил бы, что на этом сходство не заканчивалось.

Мисс Кримп владела вафельной — сонным заведеньицем, расположенным в самом конце Нижней улицы, на окраине города. Почти всю свою жизнь она провела в заботе о родителях — оба довольно рано перешли на положение беспомощных инвалидов. Вафельная принадлежала отцу Вайолет и по смерти мистера Кримпа перешла к дочери, поскольку мать к тому времени слишком расхворалась, чтобы вести какие бы то ни было дела, не говоря уже о коммерческом предприятии, пусть даже столь сонном. Хотя случилось это много лет назад, мать Вайолет все еще цеплялась за жизнь — в уютной спаленке над общим залом вафельной. Из покоев своих она выходила крайне редко, по причине слабости в ногах и в пояснице, и только опираясь на руку мисс Вайолет или служанки Молли, чуточку подышать свежим воздухом или пройтись несколько шагов по деревенской дороге. Большую часть времени она сидела у открытого створного окна своей комнаты, любуясь чудесным видом на темное озеро и поросшие зеленым лесом горы. Читать она уже не могла, поскольку с годами ясность разума постепенно утрачивала, так что это времяпрепровождение было для нее закрыто. С речью у нее тоже возникла проблема: теперь ей удавалось разве что хихикать, всхрапывать да порою издавать дикие вопли; в результате она нередко прибегала к помощи крючковатой трости и стучала в пол у изголовья кровати, давая понять, что требуется помощь. В общей зале этот барабанный бой слышался вполне отчетливо, и либо Молли, либо сама мисс Вайолет послушно откликались на зов и взбегали вверх по лестнице, дабы позаботиться о старушке.

На протяжении многих лет мисс Кримп лелеяла тайную мечту: бежать за пределы сонного своего заведеньица, больше того — за пределы самого Шильстон-Апкота и Талботшира в целом, и хотя бы раз побывать за горами. Если уж совсем начистоту, она предпочла бы переехать навсегда и поселиться в одном из тех волшебных мест, что зовутся городами, причем самый волшебный из них — это, конечно же, Вороний Край. Вороний Край! Что за чудесные, экзотические видения, исполненные красоты и светского блеска, возникали в ее воображении при одном лишь звуке этого имени! Вороний Край, бурлящая метрополия, где полным-полно народу, совершенно не похожая на Шильстон-Апкот; место, где можно познакомиться и пообщаться с множеством новых, таких занятных, таких очаровательных людей, где ее уделом станут бесчисленные развлечения, новые и занятные, в любое время дня и ночи, к вящему ее изумлению. До сих пор, однако, в осуществлении своей мечты мисс Кримп не преуспела. Однажды много лет назад ей случилось побывать с отцом в Малбери, главном городе графства; однако же теперь она чувствовала себя обманутой — было это так давно, что Вайолет уже и не помнила толком, на что Малбери похож и что она там видела. По чести говоря, ей казалось, будто обманули ее дважды: ведь как раз из-за отца и его болезней ей так и не посчастливилось туда вернуться. А теперь вот между мечтой и ею стояла недужная старушка-мать.

Порою мисс Кримп мерещилось, что она того и гляди взорвется, рассыплется, разлетится на куски при мысли о том, что мечте ее, по всей вероятности, сбыться так и не суждено. Она настолько свыклась со своей жизнью, с ее ритмами, с ее успокаивающей, размеренной правильностью, под стать смене времен года; слишком уж она стара для перемен! Винила ли она родителей — или себя самое? Какие страсти, какая борьба таились под этой хрупкой фарфоровой маской? Однако остерегитесь, не делайте опрометчивых выводов насчет истинной сути и свойства сокровеннейших чувств мисс Кримп! Родителей она любила до безумия; именно эта исключительной силы привязанность и удерживала ее крепко-накрепко в Шильстон-Апкоте и стенах вафельной, эта любовь и сделала ее узницей.