Северные огни

И хотя более всего Черри занимала женская прислуга, приходилось ей надзирать и за мистером Джинкинсом и мальчишкой-подручным у пивного насоса всякий раз, когда отец ее отлучался. А порою мисс Айвз заходила настолько далеко, что распоряжалась и конюхом с его помощниками, ежели во двор въезжала карета: девушка бдительно наблюдала за тем, чтобы усталых, разгоряченных лошадей вовремя распрягли, а со свежей запряжки сняли попоны и поставили ее на место прежней. В результате в здешних горах не нашлось бы дома, что содержался бы в столь образцовом порядке; так что заведение мистера Нима Айвза, где, как утверждала молва, путешественников встречают со всей сердечностью и обходятся с гостями справедливо и честь по чести, стало главным перевалочным пунктом для экипажей на дороге между Вороньим Краем и Малбери, Хулом и местами еще более далекими.

Как нетрудно себе вообразить, в рабочие часы отдыхать Черри было некогда — конечно, если не считать еженедельных завтраков в вафельной у мисс Кримп, где она и ее подруги с похвальной прямотой обсуждали последние события Шильстон-Апкота. Каждый день, в пору относительного затишья, пока слуги прохлаждались за табльдотом в кухне, Черри брала часть их обязанностей на себя, чтобы в отлаженной работе «Герба» не возникало простоев. Казалось, что отдых — это не для нее; она стремилась во всем поучаствовать лично, даже в таком простом деянии, как, скажем, поставить чайник или проводить прибывших гостей в их комнаты заодно с мистером Сноремом в его плотно облегающем жилете и черных рукавах из каламянки: этот громогласнейший из коридорных тащил наверх багаж. И хотя в течение всего дня именно Черри хранила ключи от заведения, до того момента, как часы пробьют полночь — к тому времени последние из завсегдатаев расходились по домам, последние из постояльцев — по комнатам, мисс Айзв запирала входную дверь, задвигала засов, устраивала смотр слугам и отпускала их до утра, пожелав всем спокойной ночи, а слуги, в свою очередь, желали доброй ночи ей, — как только часы били полночь, девушка покорно возвращала ключи отцу, а тот вешал их на доску у кровати рядом с саблей, кинжалом и шпагой, на случай, если его разбудят по какому-то срочному делу. Дочка хозяйничала от его имени в «Гербе» с утра до вечера, говаривал Айвз, так что по справедливости ему подобает и следует взять на себя все непредвиденные проблемы, что только могут возникнуть ночью. Впрочем, для своего отца мисс Черри Айвз все равно оставалась верховным авторитетом по всем вопросам, касающимся управления гостиницей.

— Эге-гей, там! Карета прибыла!

На знакомый зов Черри и ее отец, и мистер Снорем, и носильщики, и порою мистер Джинкинс, вынырнув из суматохи гостиницы, окунались в суматоху двора. Этот волнующий миг Черри просто обожала: карета, подпрыгивая и раскачиваясь, с грохотом проезжает еще немного и останавливается; о, конское всхрапывание, позвякивание упряжи, цокот подкованных железом копыт, о, измученные лица приезжих, тех, что едут внутри кареты, и тех, что разместились на империале; все эти люди глядят вниз устало и радостно, как водится в конце долгого, утомительного путешествия, — о, как они стосковались по божественному наслаждению: по еде, и питью, и избавлению от дорожных опасностей, — о, как отрадно им сознавать, что они наконец-то добрались до этого рая — рай предстал им в обличий «Деревенского герба» в дикой талботширской глуши… ну, возможно, это и не рай, зато мирная гавань, прибежище, где позаботятся как должно и о постояльцах, и о лошадях.

— Добро пожаловать, леди! Добро пожаловать, уважаемые господа! Спускайтесь, мадам, спускайтесь! Сюда, проходите сюда, — восклицал отец Черри, едва откидывалась подножка, открывалась дверца, и пассажиры выбирались из кареты и спускались с империала. Гостей тут же вели в гостиницу, прямиком к регистрационной стойке, где распределением номеров и комнат заведовала Черри (ну конечно же!), а перенос багажа осуществлял мистер Снорем и его подручные носильщики, в то время как пропыленные пальто и шляпы путешественников немедленно отсылались в чистку (еще одна область специализации мистера Снорема!), а просьбы и требования отдельных гостей исполнялись так рьяно и живо (ведь в центре всей этой суматохи неизменно стояла мисс Черри), что просто загляденье, да и только!

Все безоговорочно доверяли Черри. Она была живое воплощение добросовестности — этой ее чертой отец девушки, Ним Айвз, и крестный ее отец, мистер Кодди Бинкс, коротышка-аптекарь и завзятый охотник, особенно восхищались, — так что путешественники, везущие с собою ценности, поручались именно ее заботам.

— Приберите вот этот ларец, милая, будьте так добры, как собственность супружеской четы из номера двадцать три, — доверительно просит ее пожилой джентльмен, на которого блестящие глазки и очаровательная улыбка дочки трактирщика произвели сильнейшее впечатление, тем паче после дорожной пыли и скуки. — Он деньгами доверху набит.