Северные рассказы и повести

Вся наша группа находилась в тот момент в состоянии, мягко говоря, задумчивости. Вернулись. Остановились на том же месте у реки. Отключили двигатель. Молчим. От недосыпа стало мне казаться, что в завывании ветра слышится свистящий шепот старинной ненецкой песни – сюдбабц… Будто кто-то легенду рассказывает. А потом всё громче, громче…

Ба! Да, это же наши бульдозера вдоль противоположного берега реки идут!!! Оказывается, на буровых стало известно, что к ним пробивается отряд вездеходов, вешкующих будущий зимник. И оттуда нам навстречу отправились два бульдозера с волокушами. Так и закончились наши приключения на Мудуяхе. Тогда ещё товарищам своим пообещал я записать всю эту небольшую, но странную историю.

ЩЕМЯЩЕЕ ЧУВСТВО ДОРОГИ

Азартный у нас народ, можно сказать, иногда просто отчаянный.

Выскакиваю из вертолета, едва присевшего на маленькую деревянную площадку. Ветер сразу же накидывается, пронизывает насквозь и пытается сбить с ног. Свист и грохот винтов. Говорить что-либо – бесполезно, всё как в немом кино. К нам бегут со всех ног по узкой тропочке в снежных барханах люди с огромными баулами. Смена вахт в тундре. Одни только что прилетели на работу, другие тем же рейсом отправляются домой. Спешка сумасшедшая. Пока последние из вновь прибывших, усиленно корячась, ещё только пытаются выгрузить свои пожитки из вертолета, туда же полным ходом начинает грузиться команда отъезжающих. Все толкаются на встречном ходу, увесистыми сумками своими пробивая себе дорогу в светлое будущее.

Внезапно сталкиваюсь нос к носу с Цуранком. Он миролюбиво улыбается. Вахта его кончилась, отчего бы и не поулыбаться в кои то веки. Не любят его на буровых. Нет, не так. Его не просто не любят, а ненавидят смертным боем, да всё бестолку. Цуранок прекрасно знает о том и говорит усмешливо: «А я не девушка – чтоб меня все любили.» Нет здесь такого дела в которое он «не совал бы свой нос» ( так выражаются его горячие «почитатели»). Он знает буквально всё о каждом предмете, находящемся на буровой и о каждом работнике: какой предмет и какой работник в каком состоянии пребывает и где находится сейчас, и, главное, чего стоит на самом деле. Терпеть не может расхлябанности, разгильдяйства и бездельничанья. А пороками этими, по его твёрдому мнению, страдает почти всё живое на земле. И, поскольку мнения своего он ни от кого никогда не скрывает, то и отношение к нему – соответственное.

Перед выездами в поле я частенько общаюсь с ним по телефону: знаю, что он подготовит к приезду всё, что необходимо по работе. В этом смысле Цуранок, мастер вышкомонтажного дела, – человек обязательный, не как все.

Сейчас он рад встрече со мной, а более всего тому, наверное, что отмучился, отбыл свои вахтовые дни и может вернуться домой, к любимой им таёжной природе и любимому своему охотничьему занятию, с которым исшагал чуть ли не половину иркутской тайги.

Пользуясь тем, что шум винтов на время ослабел, мы здороваемся. И я тут же узнаю пренеприятнейшее известие: вездехода, который мне крайне необходим по моим командировочным делам, нет и не будет. Вернее, эта груда железа существует, но в том-то и дело, что самостоятельно она может только стоять и не шевелиться. Довольный Цуранков исчезает в утробе вертолёта.

Прилетел я в этот раз с молодым коллегой по работе – Ромой Малаховым. Вещей же и инструментов нам пришлось вести изрядно: три толстых оранжевых чемодана с навигационными приборами GPS, тахеометр, лазерный отражатель, вешку, два металлических штатива, деревянный штатив, два кейса с ноутбуками, ну, и, конечно, личное: моя здоровенная сумка с рабочей спецодеждой, не менее здоровенный рюкзак полярника Малахова и его широченные охотничьи лыжи. Всё это вдвоём можно перенести с места на место только в несколько приемов.

И тут ещё одна случайность повлияла на наши дальнейшие планы. За несколько секунд до отлета винтокрылой машины я, оттащив на ближний бугорок часть вещей, не успел вернуться назад, когда, поднимая бушующий снежный ураган вокруг себя, вертолет приступил к возвращению в небеса. Храбрый Рома, всё ещё находившийся на вертолётной площадке, уселся на один из чемоданов верхом и прикрыл собою остававшийся скарб, полагая, что иначе от вертолётного ветра он может рассеяться по чистому снежному полю.

Этих мгновений оказалось достаточно для того, чтобы Роме снова продуло поясницу, которая давала о себе знать и прежде, но все мы надеялись, что пронесёт. Не пронесло.

Итак, первоначально предполагалось, что для проведения измерений на скважине нужно будет поставить на штативах два прибора и включить их, а с третьим на вездеходе достичь четырех определенных точек в тундре, координаты которых нам известны, поскольку это геодезические пункты, именуемые триангуляционными, в виде железных конструкций, напоминающих пирамиды.