Северные сказки. Книга 1

Король стал есь, понравилось. «А много-ле у тя этого мартиялу?» — «А у меня карап нагружоной». — «Вы эту сподобу некому не продавайте, пусь моя». Король взял Иванов карап, а ему дал свой с золотом, с серебром, в придачу отдал свою жону, пьяной был. Иван уплыл в свою землю, король утром прохватилса, хозяйки нет, они в сугон за има. Настиг их. «Как так? Ты гостил, гостил да и жону увёз». — «А ты ведь сам подарил, — Иван книгу поддёрнул, — вот твоя рука, сам росписался». — «Ну когда сам подписалса, дак, видно, подарил уж». Иван потом прибежал в невкакой город, а у Ивана братья тут. Братья его созвали в гости, братья у Ивана товарищов и подкупили, подпилили сходни у Иванова карабля. Иван стал братьев в гости звать. Иван стал заходить, сходни подломились, и пал в море и потонул, а братья взели у него жену и карап, домой отправились.

А Ивана в море щука-рыба заглотнула и вьнесла к берегу, и выблевала. Иван-купеческой сын и пошол, а был он недалёко от ихнаго-то городу. На задворье-то жила старушка, он к этой старушке и зашол. «Бабка, што в нашом городе деится?» — «А то деится: у купца два сына, два Фёдора пришли, карап привезли и молодку привезли; така красавица, дак Господи помилуй! А Иван совсем потонул. Нонче за одного Фёдора молодка замуж походит». — «Бабушка, нет-ли у тебя о семидесяти заплат зипунишко? Дай-ко мне». — «Есь, есь, возми». Надел Иван зипунишко, и пошли со старушкой свадьбу смотреть. А молодуха ходит с бутылочкой, подносит всем водку и говорит: «За здравие Ивана-купеческаго сына выпейте по рюмочке». Пришла и старухе стала подавать, а Иван стоит за старухой; подала и Ивану. Она тут и узнала, призвала отца. «Вот хто меня достал, я не желаю за того брата итти, я желаю за Ивана». Купец пир остановил, и снова стали пировать, стал Иван к законному браку походить.

9. Шишолова Марья Кузьмовна

Живая, крепкая старушка 63 лет. Живет в Среднем Бугаеве. Спела мне совершенно новую, неизвестную еще былину и рассказала четыре сказки. Петь и рассказывать согласилась после долгих упрашиваний, но рассказывала и пела хорошо.

36 Кот, дрозд и петух

Жили кот, дрозд и петух. Прибежала к им лисичка под окошко. «Петушок, петушок, золотой гребешок, выглень на улку, малы робята катаюся». — «Нет, боюсь я, лисичка, меня уташшишь». Она и другой након. «Петушок, петушок, выгляни на улку, малы робятки катаютса» (и пр. до трех раз). Манила, манила, он выгленул, она его схватила; схватила и потащила; он и ревёт: «Котэ-э, дроздэ-э!!! Унесла меня лиса, за темны леса, за пригрубы ручья». И в другой након ревёт: «Котэ-э, дроздэ-э!!! Унесла меня лиса, за темны леса, за пригрубы ручья». Кот да дрозд и побежали в сугон за товари-щом, за петушком. Лисичка схватила, только перья летят, и их захватила. Сказке конеч, кривой жеребеч, соломенной двореч.

37 Старик, старуха и лисица

Жил-был старицёк да старушка, и здумали они репку сееть. Посеели на подызьбицу. Время приходит — репку рвать надо. Старушка и говорит: «Старик, меня здынь на подызьбицу, я не могу забитця-то». Старуха села в мешок, старик мешок в зубы взял и стал подниматця. Старуха сидит в мешку и спрашиват: «Старик, близко-ле?» Старик отвечат: «Старуха, близко». Да мешок-от из зубов выронил, старуха заревела, он слез, старуха мертва в мешку, старуху убил. Старуху схоронил, пошол искать коготко поплакать. Стретилась ему лисичка. «Куда старик пошол?» — «А у меня старушка убилась, дак вот поплакать, да схоронить надо». Лисичка пришла, плакала, плакала, старушку съела. Старик пришол, одны коски у старушки, коски похоронил — сказки конеч.

38 Алексанушко

Жил Олексанушко, рыбку ловил край речки. Ягабаха его клицёт: «Олексанушко-о, едь к бережку, поешь пирошку, дай мне голову искать». — «Я не еду к бережку, не поем пирожку, не дам голову искать». Она его кличет, другой након и третей. Приехал, зашол к ей, она и говорит: «Давай-ко, седь на лопату-то, я те шурну, да вышурну, так играм мы». — «Седь-ко сама да поучи-ко меня». Она опэть его: «Мы всё играм на лопатке, я те шурну, да вышурну». После он сел на лопатку, руки росширил, ноги рошшеперил, голову загнул, не лезет в печь. «Седь-ко сама, подучи-тко меня». Она и села на лопату, руки к серьчу прижала, коленки жжала, ко щеки притенула, он ей и шурнул в печь. Она закипела, заревела: «Олексанушко, Бога ради, не жги меня, выпусти меня». А он захватил заслонку, держит, она и говорит: «Олексанушко, во дворе-то, на полицы, у меня денег три количи». Он ей жгёт, не выпускат. Потом старуха сгорела, он сам и убежал на своё дело, опэть уехал за реку. У ей сыновья были, они пришли с промысла, а мати нету, не знают, где взеть. Сыновья пришли, печь отворили, што-ле закусывать хотят, а косьё лежит. Один говорит: «То Олексанко сожжоной». Хам, хам, хам. Думают Олесканка едят, а матерь съели.

39 Жених-еретик