Северные сказки. Книга 2

182 Вавилон-город [18]

А в городе молодежь здумала писать змиев. Взяли да побили змею, зделали мехи да стали раздувать. Они это заходили, зашевелились; ну, оны зашевелились и стали их жрать. Ну, оны в бегство убежали. Вот какая-то там была риза черковная, дорогая, хорошая; священники-то, видно, убежали, надо достать. И стали там о праздниках выкликать, што «Не найдете ли кого сходить, эту ризу вынести?» Наслался Сенька Барабатин. «Только, — скажет, — вы пороху мне набейте в пузырьки, в трех посудинках». Ну и отправился, и карты взял с собой. Пришел тамо, у змеи доложился, что в карты играть, а она тако примщилась, как мужеское лико. Ну играли, играли, она и заснула. Ну он туто забрал книжку, тут какая-то была книжка, и пошел в ход, и глядит, што туманно под верхом; он видит, што уж здись не ладно, здись уж как будто темень нашла. Он и спустил ракитку-ту с порохом вверх, ее и розорвало, тут падали гадовья с темини-то. Он от их сбыл и пошел опять в свое место. Опять пошел, опять темень встават над ним; он опять взял спустил ракиту-то с порохом, опять сбыл, опять потом пошел, и наставала темень третья; опять он спустил ракиту с порохом, их и розорвало. Ну он отправился дорожкой, ну идет опять дорогой, и лёв-зверь на дороги, и змея, и оны тягаются с нею. Змея и заговорила по-целовечески: «Сенька Барабатин, возьми, пособи пересець, разорвать его, так я тебя пропущу вперед». Ну, а он наместо и говорит лёв-зверь: «Я натяну ю, так ты пересеки ю, не дожидай от змеи добра». Лев как потянул, а он взял ножиком и пересек. «Садись теперича верхом на меня, я снесу тебя в город». Он и снес его в город и выпустил его. «Ну, пой, — говорит, — в город, не говори, что я на льви-звери ехал». Он пожил, приехал, его приняли церковники вси за цесть. Ну, он так пожил да напился, да и похвалился: «Я езжал на льви-звери». Он взял так уж изволом или как уж узнал он это. Ну и стал рыцять, што «Подайте целовека». Ну, собрались там, и што надо пойти ему назад. Ну, он взял вино и корытце, и зеркало купил, пришел к дороги, где они расставались-то, расходились. Он и пришел и налил вина, зеркало положил в корытце и выстал к дереву. Ну, он попьет водки да в зеркальцо поглядит, попьет водки да в зеркальцо поглядит, а опьянел зверь, да пал, да заспал. А Сенька взял ножницы да его и выстриг. Ну, ладно, как проспался да говорит: «Пойти-ко мне да шерсть ростить».

183 Фома и Хавронья [19]