Северный богатырь. Живой мертвец<br />(Романы)

Брыков перестал защищаться, и его живо доставили в съезжую или квартальную избу. Это было некрасивое, грязное и угрюмое одноэтажное здание с маленькими, узкими окнами, заделанными железными решетками, с полицейскими служителями у ворот и у каждой двери. Его ввели в большую комнату, и квартальный тотчас куда-то скрылся. Семен Павлович оглянулся. Два постовых стояли у дверей, на грязных лавках сидели люди подозрительного вида, откуда-то из коридора слышались крики и свист розог, чей-то голос кричал: «Постой! Как плетюхами отдерут, покаешься!» — в ответ на это раздалось: «Смилуйтесь, ваше благородие!..» — затем опять возглас: «Я тебе смилуюсь, рак-к-калия!» — и послышалась крепкая пощечина. В эту минуту в комнату влетел высокий толстый пристав в огромных ботфортах, в сюртуке нараспашку, с красным усатым лицом и прямо бросился к Брыкову.

— А! — заорал он, — ты кто, голубчик? Музыкант? Дворовый? А? Петров, Сидоров, Иванов?

Семен Павлович побледнел от гнева.

— Я вас попрошу!.. — начал он.

Но пристав затопал ногами и замахал перед его лицом бумагой.

— Он меня попросит! А! Каков! А это что? Это? — он ткнул в бумагу. — Из Москвы пишут: «Задержать беглого человека Брыкова, скрывающегося под именем…» А? А?

— Я — сам Брыков! — гневно закричал, сжимая кулаки, Семен Павлович.

Пристав отступил от него и нахмурился.

— Сам Брыков! — сказал он. — Еще лучше! Ну, да мы разберем! Посиди тут! — и он пошел из комнаты, шепчась с квартальным, а Брыков бессильно опустился на лавку.

«Что же это такое? Значит, обещание графа Палена — пустая насмешка? Только что обещал и тут же… на! Донос из Москвы! Кто бы мог постараться! Кто же, кроме брата!» — и он громко усмехнулся.

В это время из комнаты вышел квартальный, подкрался к Семену Павловичу и, сев подле него, фамильярно потрогал его за колено и зашептал:

— А ты вот что! Наш барин отходчивый! Ты его умасли и все! Мне рубликов десять дай, ему сотняжку — и все по-тихому… вот! А то на рожон лезть плохо будет — выдерем и этапом в Москву! Так-то, друг!

Брыков резко отодвинулся от него и сказал:

— Я передам обо всем этом графу Палену!

— Графу? — воскликнул квартальный и вдруг расхохотался жидким смехом. — Хи-хи-хи! Графу! Он — графу! Вот уморушка-то! Графу!

— Ты чего грохочешь там? — раздался из соседней комнаты голос пристава.

— А вот наш-то сокол к графу Палену идти хочет! Хи-хи-хи!

Брыков не выдержал и вдруг, размахнувшись, хватил квартального по физиономии.

— Ой-ой! — заорал квартальный. — Сидор, Поликарп, хватайте его! Я ему покажу!

Семен Павлович отскочил в угол комнаты и ухватил табурет. Городовые бросились на него, квартальный кричал:

— Я его запорю, каналью!

— Что здесь за драка? — вдруг раздался оклик, и в комнату вошел высокий, стройный офицер со строгим лицом.

Городовые сразу отскочили и вытянулись в струнку, квартальный низко поклонился и тоже выпрямился. Брыков опустил табурет. В ту же минуту в комнату влетел пристав и тоже униженно вытянулся перед вошедшим.

— Что за драка? — повторил офицер.

Квартальный выступил вперед:

— Честь имею доложить, что стараниями своими выследил беглого крепостного, о коем имел честь вам ранее докладывать!

— Кто такой?

Офицер взглянул на Брыкова. Тот поклонился офицеру и сказал:

— Я был сегодня у графа Палена и…

— Вы — Брыков? — быстро спросил офицер.

— Я!

Пристав и квартальный на миг онемели.

— И вот эти нанесли мне ряд обид!

— Они? — офицер сердито взглянул на последних, а затем сказал Семену Павловичу: — Можете идти, а этих ослов извините. Они от усердия!

Брыков поклонился офицеру, тот протянул ему руку, причем назвал себя:

— Полковник Чулков!

Сторожа бросились поспешно очищать Брыкову дорогу, пристав и квартальный поклонились чуть не до земли.

Семен Павлович вернулся домой уже поздно вечером, и его встретил встревоженный Сидор.

— Батюшка, барин, — воскликнул последний, — вернулся! Ну, слава Те, Господи! А я уж боялся. Ведь все этот квартальный вяжется: «Кто есть твой барин? Вот ужо заберем его!» Я ему рупь да рупь!..

— Ну, теперь можешь прямо в шею гнать, — весело ответил Брыков и расхохотался, вспомнив лица пристава и квартального.

Но на другое утро его ждала новая неприятность. Сидор вздыхая сказал ему:

— Что, батюшка, Семен Павлович! Совсем нам плохо приходится! Теперь Никифор привязался и гонит нас.

— Что такое, — не понял Брыков, — какой Никифор?

— Огородник Никифор, хозяин тутошний!

— А ему что? Ведь мы у Башилова!

— Вот поди ж ты, а он говорит… Да что, — махнул Сидор рукой, — и не выговоришь!

— Что говорит-то?

— Говорит, что никак не может у себя мертвеца держать! Баба его, слышь, к попу побежала!

— Что за чушь? Какой мертвец?

— Про тебя, батюшка! Квартальный-то в злости, что ли, пришел и наплел. Теперь и Иван-денщик плюет да молитвы читает! Да что! Никифор-то там в кухне стоит!

Брыков быстро вышел и невольно усмехнулся, когда увидел, как шарахнулся в сторону здоровенный мужчина при его появлении.

— Что тебе? — спросил его Брыков.

Мужик замялся и с трудом выговорил:

— Увольте… то есть, чтобы от вас!.. Потому невозможно… баба… и все такое. Опять мораль.

— Дурак! — выругался Брыков.