Северный дракон

Кое-как сжевав кусок сухой лепешки, Чуй достал из угла у входа деревянную лопату и, прихватив корзины, в которых переносил сырую глину, вышел на улицу, надевая коническую шляпу. Хоть какая-то защита от дождя. Шаркая по сырой земле стоптанными башмаками, старик выбрался на окраину города и медленно поплелся к яме, где брал глину для работы. Старая, как с сам Чуй, лопата с трудом выковыривала из земли куски глины, которые старик укладывал в корзины.

Промокнув до нитки, но с огромным трудом наполнив корзины, старик устало привалился к стволу ивы и, прикрыв глаза, тяжело вздохнул. Когда-то у него была семья. Но сын вырос, однажды Чуй понял, что его мальчик, его Хон, пристрастился к опиуму. К тому времени старик уже похоронил жену, так что вынужден был вести все хозяйство сам. Сына он успел женить и очень надеялся, что невестка со временем заменит им покойную супругу в доме.

Но та не стала жить с любителем опиума. Однажды утром старик проснулся от плача маленькой внучки. Как оказалось, невестка ушла из дома в чем была. Не взяв даже кружку. Кое-как успокоив ребенка, Чуй растолкал сына и потребовал, чтобы тот догнал жену. Девочке нужна мать. Но Хон только отмахнулся от старика. Он уже переступил ту черту, когда мысли человека занимают только опиумные грезы.

А еще через год Хон увел девочку. Только спустя несколько месяцев Чуй смог узнать, что сын продал внучку в бордель. Потеряв от ярости разум, старик схватил свою верную лопату и принялся колотить сына. Сообразив, что в таком состоянии Чуй может забить его до смерти, Хон вырвался и, выскочив на улицу, сбежал. Больше старик его не видел. Он пытался выкупить маленькую Линь у хозяйки борделя, но та даже разговаривать с ним не стала.

Спустя четыре года внучка сама пришла к нему. Пряча глаза, Чуй угостил ее чаем и попытался дать хоть немного денег из того, что успел заработать, но девочка не взяла. Уже уходя, она ласково коснулась его морщинистой щеки своей маленькой ладошкой и еле слышно прошептала:

– Я знаю, что ты не виноват, дедушка.

С тех пор прошло уже десять лет. Линь продолжала заходить к нему, принося угощения и маленькие подарки. Но Чуй так и не смог простить себе, что не усмотрел за девочкой. Воспоминания больно сжали грудь старика. Снова вздохнув, он утер рукавом набежавшие слезы и начал собираться в обратный путь. Привычно положив на плечи толстый ствол бамбука, который использовал вместо коромысла, и, взяв в руки лопату, старик принялся подниматься на дорогу.

Ноги скользили по влажной земле, ноша тянула вниз, но сделав над собой усилие, старик выбрался на дорогу и, переведя дух, заковылял к дому. Но, видно, боги сегодня отвернулись от него. До старой фанзы оставалось пройти всего пару сотен шагов, когда на дороге появились солдаты. Трое белых, один из которых был офицером, тяжело шагали посредине дороги, тяжелыми палками разгоняя всех прохожих.

Зная, что встреча с этими людьми ничего хорошего не сулит, Чуй начал отходить на обочину, но не успел. Размокшая от дождя земля была скользкой, словно лед. Подвернувшийся старику под ногу камень сместился, и стопа поехала по грязи. Тяжелые корзины качнулись, норовя опрокинуть его в огромную лужу. Успев опереться на лопату, Чуй попытался выпрямиться и тут получил сильный удар палкой по спине. От боли старик вскрикнул и выгнулся. Коромысло соскользнуло, и корзины рухнули в грязь.

Грязная вода из лужи забрызгала брюки солдата. И так будучи в дурном настроении, британский солдат, под одобрительные усмешки офицера, сбил старика с ног и принялся избивать его палкой. Чуй только и мог, что прикрыть голову руками, мечтая только об одном. Чтобы убили сразу. Болеть и платить врачу старику было нечем. Немногочисленные прохожие, и так спешившие побыстрее покинуть улицу, едва завидев эту картину, бросались наутек, так что мелькнувшую из ниоткуда тень старик увидел, только когда избивавший его солдат с криком боли отлетел в придорожную канаву.

В себя старик пришел, когда кто-то осторожно поднял ему голову и принялся вливать в рот чистую холодную воду. Утерев лицо заскорузлой ладонью, Чуй кое-как проморгался и, подняв глаза, рассмотрел склонившегося над ним совсем молодого человека.

– Как вы, дедушка? – спросил юноша на высоком наречии.

– Что случилось? Где солдаты? – растерянно прохрипел старик, осторожно оглядываясь.

– Не беспокойтесь, они уже ушли, – жестко усмехнулся юноша. – Вы сможете идти сами?

– Я постараюсь, – кивнул Чуй и, тяжело перекатившись, встал на четвереньки.

Крепкие руки юноши подхватили его под мышки и одним рывком поставили на ноги. Старик покачнулся и понял, что еле стоит. Словно угадав его мысли, юноша сунул ему в руки лопату и, придержав старика за плечи, негромко подсказал:

– Обопритесь на нее, дедушка. А корзины ваши я возьму.

Легко закинув на плечи тяжелую ношу, юноша удивленно крякнул и, повернувшись к старику, спросил:

– Куда идти? Где ваш дом?

– Там, за углом, – хрипло выдохнул Чуй, превозмогая боль в избитом теле.