Северный гамбит

Гора с плеч — и слава богу, никто не заметил. Значит, мы по-прежнему в сорок третьем. И всё идет по плану: «Куйбышев» и «Урицкий» ждут нас в условленной точке для эскорта в Полярное. Корабли постройки шестнадцатого года сопровождают атомный подводный крейсер — выглядит как полный сюр! Хотя «Куйбышев», бывший «Капитан Керн», достроили уже при советской власти, а вот «Урицкий», в бытность свою «Забиякой», вошел в историю — в ту самую октябрьскую ночь стоял на Неве рядом с «Авророй», правда, по Зимнему не стрелял. Сейчас уже старички, двадцать шесть лет для боевого корабля — это возраст, но корпуса еще крепкие, машины пока тянут, пушки-«сотки» Обуховского завода и для этой войны пока на уровне, ну а зенитки, радары и акустику на них поставили недавно, по меркам сорок третьего — совсем новье. А главное, взаимодействуем мы конкретно с этой парой давно и успешно, еще как Петсамо брали в прошлом году — и это очень важно, когда командиры кораблей эскадры между собой сработались, понимают друг друга с полуслова.

Сейчас всплывем, обменяемся опознавательными. И курс на главную базу, Полярное — давно уже знакомый. Какую боевую задачу нам поставят на этот раз? Уж очень хочется линкор потопить! А то «Тирпиц» нам не засчитали, «Айову» не засчитали. Хоть кто-то попадется до конца войны?

И что Аня сейчас делает?

Анна Лазарева, Северодвинск

— Ну сучка, ну про…дь!

Да, капитан ГБ Воронов очень не в духе.

— А еще порядочную из себя изображала, подстилка английская! Ну, у нас еще не было, чтобы не призналась и не подписала. Стерва!

— Выражения выбирайте, Николай Константинович, — обрываю его. — Вы что, не знаете, что Стервой здесь часто называют меня? И моих помощниц тоже.

— Простите, товарищ Лазарева, — смутился Воронов. — Сорвался, злость берет. Красивая же, могла кого из наших парней осчастливить — так нет, англичанина ей захотелось! У него что, х… хм, простите еще раз!

— Квадратный? — усмехаюсь я. — Вы, Николай Константинович, так орали, что я отсюда слышала. Слова я всякие знаю от партизан и морячков, так что смутить меня сложно — вот только кому вы здесь и сейчас это говорите, что-то я в этой комнате врагов народа не вижу? Давайте договоримся, что вы впредь ко мне, как к женщине и товарищу, будете уважение проявлять — ну а с подследственными на ваше усмотрение.

Воронов кивает. Видно, что ему неприятно и непривычно, будучи старше и годами и званием, оказаться у меня в подчинении — но с приказом не поспоришь. Я беру со стола протокол допроса, читаю. Итак, Пашкова Таисия Мироновна, 1920 года рождения, русская, беспартийная, из крестьян… Обвиняется в том, что, вступив в связь с гражданами Великобритании… Список в три фамилии — не поняла, она что, со всеми одновременно?

— Нет, товарищ Лазарева, — Воронов упорно обращался ко мне так, а не официально, по званию, — меняла как перчатки, одного за другим. Это те, кого мы установили — возможно, были и прежде. Этот вот последний, с ним разглашение и произошло.

Эндрю Беннет, суперкарго с парохода «Кассиопея». А пароход ушел вчера вечером, так что с этого мистера уже не спросишь. Читаю протокол, ну всё как обычно! Захотелось дуре принца, причем заграничного, интердевочке будущей — как там у Маяковского было:

А дуре кажется, влюбленный клерк
На ней жениться приходит в Воллстрит.
И верит мисс, от счастья дрожа,
Что я долларовый воротила,
И что уже на других этажах,
Для ней готовы и стол и квартира.

Во множественных и частых связях не замечена, значит, не за деньги, а точно принца искала, который увез бы в свою страну, и жили бы они там долго и счастливо. Ну и черт с тобой, вот дурь бы из тебя выбить — но зачем язык-то распускать? Так было разглашение, или мои девчонки перебдили? Если не было, а лишь связь с иностранцем, то малостью отделаешься. И выйдешь после замуж за нашего, рабочего парня и будете вы с ним жить-поживать, добра и детей наживать. Читаю дальше.

Ох, черт! Тут и мне захотелось выматериться. Было. Всё подтверждается. Ну кто тебя за язык тянул, идиотка! И тебя, и всех, кто тебе разболтал! Слухи, треп — пока не дошли до ушей тех, кого не надо. Воронов у окна курит — даже он не знает пока, прочел, не зацепившись. Не понял, что эта, с куриными мозгами, разгласила иностранцу тайну «ОГВ»! Теперь точно пустяком не отделается.