Северный квартал

Заремский стоял в черном пальто и белой рубашке, которая только подчеркивала его небрежную щетину и седину у висков. Мужчина осмотрел меня пристальным взглядом и обратился к Вере:

— Свободна! Олег расплатиться с тобой, и чтоб я и духу твоего больше не видел.

Вера вздрогнула, как от пощечины, после слов мужчины, но тут же поднялась и ушла в сторону проулка, скрывшись за проезжающим лондонским автобусом.

— Долго же ты бегала, дорогая! — Заремский ухмыльнулся, а меня обступили два его жлоба, — Твой отец будет рад услышать, что его дочь возвращается домой. Очень рад…

Я молча приподняла подбородок, и вырвала руки из захвата братков этого убоюдка.

— Я сама могу идти. Мне твои псы для этого не нужны, Заремский.

— Набралась экзотического говору, и характер проснулся?

— Вероятно!

Мужчина обернулся и я заметила тонированный "гелентваген", припаркованный у обочины. С него вышла Вера, и накинув капюшон толстовки на голову, снова испарилась.

— Прошу, дорогая! Нас ждет незабываемый спектакль. Даже билеты на первый ряд прикуплены.

Передо мной открыли дверь внедорожника, и пихнули в спину, пока с другой стороны в автомобиль садился мой женишок. Я прекрасно понимала чего мы ждем. Поэтому не удивилась тому, что мы так и продолжили стоять напротив клуба.

Уже в вечерних сумерках, я видела как Шин заходит внутрь вместе с парнями и Риной. Его выражение лица. То как он выглядел разбило мое сердце в дребезги. Он был похож на палача, у которого в глазах горело лишь одно желание — убить. Страх вернулся снова, но на этот раз не за себя, а за Шина.

— Думаю нам нужно посмотреть на то как этот пацан будет драться. Мне даже интересно, на что ты повелась, как дешевая шалава, Мария.

Я вжалась в кожу сидения, и она скрипнула подо мной, заставив дрожать ещё хуже. В огромном салоне "гелентвагена" витал запах дорогого одеколона и сигарет, а рядом со мной сидел седеющий мужик, у которого даже пальцы на руках были скукожены, как у старика. Это может и нормально, когда у твоего мужа такие руки, но не когда тебе двадцать два, а твоему супругу за пять десятков.

— Ты не доволен чем-то? По-моему я сделала все что ты просил? — оборачиваю голову, и обращаюсь в камень, когда меня грубо притягивают к себе, и начинают терзать мои губы.

Это отвратительно и мерзко настолько, что я реально чувствую как все что успела съесть подступает к горлу.

— Убери… — я отпихиваю Заремского и вытираю рот тыльной стороной ладони, отплевываясь, — … от меня руки!

Эта тварь вначале хмурится, а потом начинает хохотать, снисходительно смотря в мои глаза:

— Ты явно глупая дура. Неужели ты думаешь, что твоя персона это всё, чего я хочу?

Он потянул меня за запястье и прорычал прямо в лицо так, что вот в этот момент я осознала, что ничего не стою.

— Ты вещь, Мария! И я купил тебя у твоего же отца за его же деньги. Этот идиот даже не понял, что я дал ему взаймы из его капиталов, а простил долг взамен на твой рот и твоё тело. Ну и его компанию с ювелирным заводом, которым владеет моя жена, а значит теперь и я!

— Ублюдок! — я плюнула ему в лицо, и ощутила что мне полегчало.

Заремский вытер щеку платком, и мне стало реально не по себе от его взгляда.

— За это я не стану нежничать с тобой, дорогуша. Ты доигралась. Мало того, твоего молокососа сегодня порешат прямо в Клетке. Я хорошо заплатил этому эмо с мечом в юбке, чтобы он порубил твоего выблюдка на куски.

— Не смей! — я зарычала, на что тут же осеклась, когда его рука сдавила моё лицо.

— Я никогда не поднимал руки на женщину, но если ты не прекратишь, Мария, то думаю это наконец произойдет!

— Шеф! Ланкастер вызвал охрану. Похоже азиат развязал бойню прямо в клубе. Что будем делать?

Я потянулась к двери совершенно инстинктивно, и только хотела схватиться за ручку, как расслышала за спиной леденящий и ехидный хохот.

— Наблюдать, Олег, — Заремский кивнул второму охраннику, который был за рулем, и последний открыл мне двери, буквально вытащив из салона, как заложницу.

— Как только всё будет кончено, вызовешь ментов. Они давно хотели прикрыть этот притон, а тут такой повод, — Заремский опять рассмеялся и кивнул этому Олегу.

Меня же потащили вслед за ним ко входу. Но я и не сопротивлялась. Мне самой нестерпимо хотелось попасть внутрь. Настолько, что готова была бежать сама впереди. Казалось я не шла, а плыла по каменной кладке, настолько тело, от сковавшего его ужаса, стало невесомым.

Мы вошли через черный ход в тупике, и я тут же услышала звуки бойни. Люди разбегались кто куда. Некоторые даже не разбирали дороги, а в моих жилах кровь медленно превращалась в лед. Дыхание спёрло в горле, где пульс не давал сделать вдох. Шин не мог так поступить из-за меня. Он же не может перерезать весь клуб, чтобы меня найти?

Как мне потом жить с этим? Зная о таком?