Северный пес

Грэм попытался представить Илис великосветской дамой — и потерпел неудачу. Да, какие-то намеки на светскость были, когда они виделись в последний раз, но все равно Илис выглядела скорее озорным подростком.

— Не могу вообразить, — усмехнулся Грэм.

— Точно тебе говорю! Красавица, нос кверху, платье роскошное, вся в камушках.

— А каким же ветром ее в Истрию занесло? Как же Крэст?

— Я вижу, нам предстоит долгая беседа, — отозвался Брайан. — А потому — давай начнем по порядку…

Они устроились на заднем дворике, как раньше. Джем освободила уже большую его часть от высохшего белья, и места теперь хватало. Рядом с поленницей дров, аккуратно сложенной под навесом, была вкопана в землю невысокая скамейка, на ней и расположились Грэм и Брайан. А Лал, увязавшийся за ними, плюхнулся прямо на землю рядом с отцом.

Честно говоря, Грэму стало неохота беседовать. Тихий вечер, проведенный в маленьком доме друга, подействовал на него расслабляюще и умиротворяющее. Хотелось просто сидеть неподвижно, и молчать, и слушать звонкие голоса мальчишек, доносящиеся с улицы, и смотреть в медленно гаснущее небо. Сейчас Грэму даже стало неинтересно знать, как Илис опять оказалась в Истрии, и что она рассказала про него. Но зато Брайану было очень интересно, и он немедленно приступил к расспросам.

— Брай, расскажи сначала ты, что тут у вас было, — предложил Грэм, которому хотелось как можно дольше не раскрывать рта. Ведь тогда пришлось бы рассказывать и о Ванде, и о Северной крепости, и о войне, а он до сих пор не мог вспоминать о прошедшем, не испытывая горечи и отчаяния.

— Это надолго, — предупредил Брайан и вдруг усмехнулся. — Хочешь отмолчаться, парень? Не выйдет. Не на один день приехал…

В первый вечер Грэму все же удалось отмолчаться. Новостей у Брайана накопилось столько, что ему оставалось только слушать. Рассказывал Брайан, как всегда, неторопливо — и о том, как ушел от старого мастера, и о своей мастерской, и о детях, и о происшествиях в Карате и в Истрии. Для простого плотника он знал поразительно много, и Грэм заподозрил, что тут не обошлось без Илис, которая всегда была в курсе всего, что творилось в мире. Он оказался прав; и довольно скоро речь зашла об Илис.

Однажды темным зимним вечером Брайан, вернувшись из мастерской, был не слишком приятно удивлен, застав жену и дочь в компании с незнакомой дамой, одетой в богатое мужское платье. Все трое сидели за столом и пили чай, атмосфера царила самая непринужденная, то и дело раздавался смех. Когда Брайан вошел в комнату, все трое обернулись к нему, и он узнал в необычной гостье Илис. В ней мало осталось от смешливой озорной девчонки, теперь она выглядела как настоящая знатная дама, и манеры у нее стали соответствующие. Ну, почти. Во всяком случае, когда Брайан застыл, словно громом пораженный, на пороге, она поднялась с места, подошла к нему и, взяв под руку, словно тяжелобольного, подвела к стулу и предложила сесть. Только тогда Брайан обрел дар речи и смог спросить, как она тут оказалась.

Илис охотно ответила. Правда, в своей манере — мол, приплыла по воде. Но, увидев, что хозяин дома быстро закипает, она тут же переменила тон и миролюбиво сообщила, что вернулась в Истрию, когда закончилась война на материке. К сожалению, с тех пор она почти безотлучно находилась на Латере, вблизи столицы, и только сейчас смогла выкроить время и навестить старых друзей.

Ее осадили вопросами. Илис, рассмеявшись, попросила всех замолчать и заявила, что лучше расскажет по порядку, а уж потом пусть спрашивают, если что останется неясным.

Рассказывала она на удивление подробно. От нее Брайан узнал и о Роджере, и о долгом путешествии в Наи; Грэму оставалось только молча скрипеть зубами — Илис болтала не в меру и наговорила много того, о чем сам он предпочел бы умолчать. Брайану не нужно было знать ни про Марьяну, ни про то, как Грэма проткнули вилами разбойники в зимнем лесу, ни про то, как они с Роджером чуть не убили друг друга во дворе какого-то трактира. Илис же поведала все это в своей легкомысленной манере, как о чем-то незначительном. В красках описала она и пребывание в Ваандерхельме, знакомство с семейством Соло и дальнейшее житье-бытье в отдаленном поместье. Пожалуй, единственное, о чем она умолчала, это о чувствах, которыми воспылал к ней Роджер. Грэм, поняв, что она ни слова об этом не сказала, почувствовал сильное желание поведать сию историю лично. Так сказать, в отместку. Но пока решил воздержаться и подождать своей очереди.

О том же, как Илис оказалась в Касот, Брайан узнал не больше, чем он сам. Вот тут Илис что-то темнила, и Грэм так и не услышал, каким образом она стала ученицей Бардена. То ли ей было что скрывать, то ли просто лень рассказывать. Зато Брайан сразу, в отличие от Грэма, узнал, что учителем Илис был никто иной, как император Касот, этот факт она от него не сочла нужным скрыть. Сказать, что он был поражен, значит — ничего не сказать. Он был в шоке.