Северный сфинкс

Вот и сейчас я, под чужой фамилией и изменив внешность, тайно еду в прусский Кёнигсберг. И причина этому – даже не переговоры с русскими о нашем будущем совместном походе в Индию, чтобы вышвырнуть оттуда англичан. Больше всего на свете меня интересуют люди, появившиеся совсем недавно в окружении императора Павла. Именно они помогли царю раскрыть заговор, устроенный против него тупыми русскими аристократами и оплаченный британским золотом. А после того, как в Ревеле была разбита эскадра адмирала Нельсона, немало попортившего крови нам в Египте, мой интерес к этим людям лишь усилился. Кстати, и сам Нельсон был убит в этом русском городе, название которого я запомнил лишь с третьей или четвертой попытки.

У меня есть предчувствие, что непонятно откуда появившиеся пришельцы, обладающие невиданным доселе оружием и снаряжением, могут сыграть важнейшую роль в судьбе всей Европы и мира. Их знание – величайшая ценность. Я готов осыпать их золотом, лишь бы эти люди согласились поделиться со мной хотя бы частью того, что им известно.

Путешествие же мое пока обходится без каких-либо неприятных сюрпризов. Первый консул Франции, если верить сообщениям газет, в данный момент направился в Марсель с деловой поездкой, дабы заняться там подготовкой к новому походу в Египет. Агентура Савари распустила слух о том, что в дороге Бонапарт слегка простудился и потому старается находиться в карете с опущенными занавесками во время движения, а, останавливаясь на ночлег, кутается в теплый шарф, да так, что никто не может как следует разглядеть его лица.

Мою роль достаточно неплохо играет один парижский актер. Сам же я перевоплотился в небогатого негоцианта из Марселя, отправившегося в вояж с целью завязать контакты с контрагентами в Пруссии и России. Со мной несколько проверенных и верных людей, которые неплохо знают русский и немецкий языки. Я прибуду через пару дней после Дюрока в Кёнигсберг, где мне уже приготовят жилье и возможность безопасных контактов с нужными мне людьми.

Колонь, в которой мы сейчас остановились на ночлег, с 1794 года считается французским городом. Поэтому здесь мне следовало опасаться не вражеских агентов, а своих же французов, которые знали меня в лицо и могли бы опознать. Правда, я предпринял некоторые меры к тому, чтобы изменить внешность. По совету моего приятеля Тальма, я стал носить очки с простыми стеклами в толстой черепаховой оправе и парик. Под одежду я стал подкладывать ватный бандаж, из-за чего у меня появилось солидное брюшко. Походку и манеру поведения мне тоже пришлось изменить. Посмотрев в зеркало, я рассмеялся – внешне теперь я выглядел как провинциальный буржуа. Что мне, собственно, и было нужно.

В Колони я получил очередное известие от нашего человека в России. По его сведениям, в Кёнигсберг помимо графа Ростопчина – вельможи, занимавшегося в России иностранными делами – на переговоры с Дюроком выехал также юный герцог Вюртембергский и некий господин Михайлов, незадолго до этого получивший чин генерал-майора. Как сообщил информатор из Петербурга, сей генерал был в числе таинственных незнакомцев, спасших императора Павла от заговорщиков. Вот он-то мне и нужен! Я надеюсь, что мы найдем общий язык. Во всяком случае, я все сделаю для этого.

Только бы без помех суметь добраться до Кёнигсберга и суметь переговорить с этим генералом с глазу на глаз! Предчувствие удачи, которое редко обманывало меня, подсказывало, что с помощью таинственных незнакомцев Восточный поход пройдет успешно, и Британии будет нанесен смертельный удар.

О, как медленно тянется время! Скорей, скорей бы мне попасть в этот скучный прусский город и там взглянуть в глаза русского генерала, которому известно будущее!

16 (28 мая) 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Патрикеев Василий Васильевич,

журналист и историк

Императора беспокоила предстоящая встреча наших посланцев с французами. В частности, он опасался, что англичане, французы-роялисты либо австрийцы учудят ли какую-нибудь пакость. Действительно, желающих сделать нам подлянку всегда хватало, как в прошлом, так и в настоящем. Да и в будущем, как мне кажется, недостатка в недоброжелателях у нас не будет. Как сказал правнук Павла император Александр III: «Во всем свете у нас только два верных союзника – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас». И Александр Александрович был абсолютно прав. Сколько бы мы ни делали добра так называемым «союзникам», они всегда отвечали нам черной неблагодарностью.