Северный сфинкс

О’Нил на цыпочках подошел к двери, осторожно отодвинул засов и выглянул наружу. Я вопросительно уставился на него.

– Сэр, если вы хотите остаться в живых, – свистящим шепотом произнес ирландец, – то делайте то, что я вам скажу. Сейчас мы пойдем в сторону порта, изображая двух подвыпивших матросов. Сэр, надеюсь, что у вас найдется при себе десятка два золотых монет?

Я кивнул О’Нилу. Деньги у меня были, и я не задумываясь отдал бы их тому, кто избавил бы меня от того ужаса, которого я натерпелся в этой проклятой гостинице.

Старательно шатаясь, я брел под руку с О’Нилом по вымощенной камнем улице. Ирландец затянул какую-то разухабистую морскую песню, я, как мог, подпевал ему. Так мы добрели с ним до берега Прегеля. Оглядевшись по сторонам, О’Нил уверенно направился к покосившемуся домику, стоявшему в стороне от остальных строений. Ирландец постучал в окно, прикрытое ставнями. В ответ раздался хриплый мужской голос, спросивший по-немецки:

– Кого это на ночь глядя принесли черти к дому почтенного бакенщика, и что надо незваным гостям?

О’Нил ответил на том же языке, что гостям нужна на время лодка почтенного бакенщика, и за беспокойство хозяину будет хорошо заплачено.

Скрипнула дверь, и на пороге появился пожилой человек. Он был одет бедно, но аккуратно. Видно было, что это старый морской волк – лицо его покрывал загар, полученный в тропиках, на щеке красовался шрам, по всей видимости, от ножа, а ладони были черны от въевшейся в кожу смолы.

– Вы хотите нанять лодку? – спросил моряк. – Хорошо. Только это обойдется вам в десять золотых.

Ирландец вопросительно посмотрел на меня. Вздохнув, я достал из кармана камзола кошелек. Отсчитав требуемую сумму, я передал ее моряку. Тот, довольно позвякивая деньгами, ушел в свой домик, откуда вскоре вернулся, держа под мышкой два весла.

Вскоре в полумраке мы увидели на берегу небольшую лодку.

– Сэр, я думаю, что нам следует уйти вниз по Пре-гелю до Хайде, где я смогу договориться о том, чтобы нашу лодку вернули бакенщику, а нас доставили в Пиллау. А в тамошнем порту можно будет нанять каюту на корабле, следующем в Швецию, откуда добраться до Англии не так уж и сложно.

Я вздрогнул. Минуту назад я собирался прикончить ирландца – да, конечно, он в очередной раз спас меня от смерти, но в нашем деле нет места для сантиментов. Но, услышав слова О’Нила про Англию, я сообразил, что он – свидетель нашего последнего разговора с Вильсоном. И в случае чего сможет подтвердить тем, кто будет разбирать правильность или неправильность наших действий, и то, что я предупреждал покойного Вильсона – а он был мертв, в этом я уже не сомневался, – что я был против всей этой аферы. Ну и, наконец, удача играет немалую роль в нашем деле, а О’Нил свою удачливость успел доказать не раз и не два.

– Хорошо, пусть будет так, – устало ответил я. Напряжение, охватившее меня, прошло, и мне сейчас захотелось просто лечь и забыться…

1 (13) июня 1801 года.

Кёнигсберг. Королевский замок.

Генерал-майор Михайлов Игорь Викторович

Официальная встреча нашей делегации с Первым консулом Французской республики произошла в Зале московитов. Тем самым подчеркивалась торжественность всего происходящего – ведь сегодня будет подписан договор о союзе между Россией и Францией. Если нам удастся заставить Наполеона соблюдать статьи Союзного договора, то не будет в этой истории позора Аустерлица, кровавой бойни при Прейсиш-Эйлау, в которой с обеих сторон было убито и ранено 50 тысяч человек, разгрома под Фридландом, горящего Смоленска и пылающей Москвы, заваленного трупами Бородинского поля и Заграничного похода, когда русские сражались за интересы союзников, готовых продать своих спасителей. Не будет всего этого! А что будет? Бог весть… Будем надеяться, что России не придется пятнадцать лет сражаться с французами.

Мне впервые довелось своими глазами увидеть Наполеона. Он не был похож на того обрюзгшего и хмурого человечка, в неизменном сером сюртуке и треуголке, которого позднее изображали художники. Первый консул еще не наел брюшко, имел вполне спортивную фигуру, приятный цвет лица и живой взгляд. Он с любопытством смотрел на графа Ростопчина и меня. Особенно на меня. Думаю, что секретные агенты Бонапарта уже успели сообщить ему много интересного о людях, неожиданно появившихся в окружении императора Павла. И о том влиянии, которое они оказывают на русского царя.

Помимо всего прочего, Наполеон, как опытный полководец, сумел оценить наше оружие и средства связи. Ну и то, как мы нанесли поражение британской эскадре, намеревавшейся захватить Ревель. Англия была злейшим врагом Бонапарта, и потому разгром адмирала Нельсона, так много крови попортившего Наполеону во время Египетского похода, весьма обрадовал Первого консула.